с матушкой-землёй,
Хочу опять тебя обнять,
И что-то важное сказать,
Сказать, что помню и прощаю,
И все обиды забываю,
И рядышком, хочу прилечь,
Чтоб от мороза уберечь,
Хочу читать тебе стихи,
Они твои и лишь твои,
Хочу смотреть тебе в глаза,
Чтоб потекла из них слеза.
Скажи, что смерть твоя, враньё,
Что зря, кричало вороньё,
Что ты живой и хочешь жить,
Как прежде, верить и любить.
Я землю быстро раскопаю.
Мне дайте силы, умоляю,
В семье ты будешь только вождь,
Пусть, град идёт и сильный дождь,
Дам воздуха тебе вдохнуть,
И укажу обратный путь.
Ты очень бледен, но хорош,
И за руку меня возьмёшь,
Из ямы будем выбираться,
И смерти в руки не сдаваться.
Опять любить, рожать детей,
Ты больше умирать не смей,
Вновь, будем злиться, ревновать,
Страдать, прощать и отдавать.
Всё будет словно в первый раз,
Мы всё поймём с тобой сейчас.
Что зря друг друга обижали,
Порой, совсем не понимали,
Что зря молчали много лет,
Лишь только смерть, открыла свет…
Звонит будильник, я проснулась,
Руки твоей слегка коснулась,
Всё это был, кошмарный сон,
Мой милый рядом, это он.
Во сне, знакомо улыбнулся,
Так от звонка и не проснулся,
Погладил нежно мою грудь,
И прошептал: « Посплю, чуть-чуть…»
Я губ коснулась и руки:
«Поспи, мой родненький, поспи…»
О сне своём, я не сказала,
А начала, любить, сначала.
Старая собака
Вижу старую собаку, вдоль дороги, у берёз,
У неё хромает лапа и в глазах кристаллы слёз.
Шерсть её уже без блеска, там репейник и пятно,
Никому неинтересна, всем прохожим, всё равно.
Провожает она взглядом, проходящих, всех подряд,
Не красива, боязлива, ей никто уже не рад.
Ведь совсем ещё недавно, другом для семьи была,
Охраняла двор отважно, загоняла кабана.
И хозяйку уважала, всех детишек, стариков,
Никого не обижала, защищала от воров.
И хозяин был доволен, лучше ведь охраны нет.
А она, всегда старалась, для хозяина в ответ.
Но с годами постарела, нет той прыти и огня,
И калитка проскрипела: «Уходи, ты не моя!»,
И хозяин изменился, смотрит зло и свысока,
И в её родную будку, он принёс себе щенка.
Дети с нею не играют, от обиды та скулит,
А задиристый мальчишка, палкой бросить норовит.
Но один лишь дед Василий, тот, что войны повидал,
Её старую, больную, никогда, не обижал.
Годы жизни пролетели, равнодушны всё и злы,
Старым стало его тело, речи стали же вольны.
Но к ушедшему возврата, в этой жизни не дано,
Ждать осталось только смерти,