Софьи любовь была terra incognita, земля неизведанная. Теоретически она могла понять, что это и для чего надобно, а практически – идеальный инструмент для шантажа и нервотрепки эта ваша любовь! Но в то же время… Какова вероятность того, что Матвеев не лжет?
Кто может знать о происходящем в доме?
Слуги, и только они!
Вот так и получилось, что Филимон, молодой слуга боярина Матвеева, которого Мэри Гамильтон упорно называла Филиппом, случайно столкнулся на улице с прелестной девушкой.
Более того, столкнулся он так неудачно, что та упала, ногу подвернула, корзинку выронила и даже расплакалась. И что должен был сделать в этой ситуации настоящий мужчина?
Разумеется, довести бедняжку до дома!
А по дороге и чуток посплетничать! Ну кто ж откажется, особенно ежели девушка вздыхает, слезки утирает, глазками в мужчину постреливает и вообще намекает, что не прочь продолжить знакомство?
Жила девушка в доме боярыни Морозовой, работала там служанкой и говорила много и охотно. И о том, какая боярыня благочестивая, и какая она разумница, и как у них часто царевич бывает. Ну и как тут не прихвастнуть?
Как тут было не похвастаться красавице, что у них-де сам царь бывает! Да часто так! Да подолгу с боярином беседует!
И даже ходят слухи, только тс-с-с… Говорят, что царь-то на Наташку Нарышкину, матвеевскую воспитанницу, глаз положил! Хотя там и глянуть не на что!
Чернява, лупоглаза, а характером – гадина! Вот как есть – змеюка чешуйчатая! Вечно всем недовольна, вечно перед хозяевами заискивает, а перед теми, кто ниже ее, царицей ходит. Хотя вот как есть – приживалка деревенская. Из милости взятая.
Ой да что там говорить!
Девку дворовую по щекам отхлестала только за то, что та с ведром упала, да чуток воды на Наташкино платье попало. Кто-то и не заметил бы, а эта – всюду лезет!
Другой раз лакею досталось, что дверь не притворил да поклон неправильно отвесил.
Третий…
Девушка слушала, ахала, охала, поддакивала – и Филимон сам не заметил, как выболтал ей все подряд. Он и не знал, что вечером та же девушка будет стоять перед царевной Софьей, а девочка будет задумчиво крутить в руках карандаш, слушая пересказ сплетен из дома Матвеевых.
– Так, Татьяна, придется тебе еще у Феодосии пожить. Филимон, говоришь, глазами ел?
– Царевна, да ежели прикажу – он у меня с руки есть будет.
– Вот и ладненько. Иди и работай над этим вопросом.
Крупицы информации сыпались от слуг, от Ордина-Нащокина, даже от Морозовых, и все яснее складывался портрет умной и хищной девицы, которая ничем не побрезгует ради своей цели. Собственно, даже влюбленность в Алексея отлично сюда вписывалась.
Наталья считает себя привлекательной, да она наверняка такая и есть. Царь уже у нее в кармане, но – между нами, девочками, сколько там ему осталось?
Год?
Десять лет?
А что потом ждет Наталью?
Тот же монастырь. Однозначно. Вдовые царицы у нас туда и определяются. А ведь ей не хочется. После царского-то престола в монастыре куда как солоней покажется. Это если б она из деревни своей убогой туда