сидел голый на стуле, курил сигарету и улыбался: “Докурю, буду делать с тобой, что хочу! У меня фантазий не меньше, чем у Жюль Верна!!!”
Жена стала биться, как необъезженная лошадь. Кровать стала кататься от стены к стене, как при землетрясении. Муртаз растерялся, взял подушку, ушел в огород.
Неделю шла безуспешная осада женских тел.
Неделю женщины были неприступны. Разве что муж аптекарши накрыл жену платком с хлороформом, усыпил и овладел спящей… У мужа стали скупать бутылки с хлороформом.
Женщины стали проигрывать ночные битвы. Вчера сдалась одна, позавчера другая, сегодня третья… Тут-то и произошла знаменательная смычка эпох. Обнаружились те самые стальные пояса верности, выкованные в Дамаске для жен и любовниц Парнаоза Чачавы. Мальчик Кафка, не догнавший ядовитую змею, но упавший в яму-пещеру, вернулся к маме Мелисе с дюжиной необычных предметов.
Мелиса, рассмотрев их и радостно крикнув что-то вроде “Эврика!”, приволокла с помощью домашнего осла в деревню ящики с поясами верности.
Все женщины Маффета, кроме старой Суламиф, муж которой лежал бездвижно второй год в постели и шептал: “Здравствуйте, Виссарион Иосифович!”, все надели стальные корсеты, проверили, “жмет – не жмет”, как делать большие и малые нужды, защелкнули хитроумные замки и отдали ключи Суламиф, назначив ее всеобщей ключницей.
В ту ночь мужчины впали в шок, обнаружив на телах жен стальные преграды, барьеры, шлагбаумы… закрывающие доступ как спереди, так и сзади…
– Что это, Лаура?
– Не своди меня с ума, Варвара! Что за баррикады?!
– Да я сейчас принесу пилу!
– Взорву динамитом!
Но всё это были “слова, слова, слова”, как писал Шекспир.
Два дня спустя, затушив огонь в кузнице, закрыв склады, где сушится табачный лист, небольшая группа активистов секса: кузнец, монтер, мясник, учитель географии – под покровом темноты вытолкали из гаража старый автобус и собрались отправиться в районный центр Анару, посетить тайный публичный дом. Кто-то узнал, что в Анаре на улице Розы Люксембург есть такой.
Мужчины менее активные напутствовали активистов: “Хорошенько порезвитесь, братцы, облегчитесь, может, сможете двух-трех девочек привезти. Устроим тайное гнездышко на лесопилке и заживем по-божески…”
Скрип автобуса и горячий мужской шепот были услышаны.
Темнота высветилась фонарями, автобус окружили женские фигуры с охотничьими ружьями, мотыгами, старыми дедовскими саблями…
Пара выстрелов в воздух, угроза отстрелить все, что у мужчин меж ног, – и мужчин, как стадо баранов, погнали каждого в свой двор…
Седьмого ноября в день Великой Октябрьской революции мужчины создали “парламентскую комиссию”, которая на нейтральной территории, в доме ключницы Суламиф, старалась убедить женских парламентариев, что “ремонт водопровода – обязанность правительства, а стальные корсеты, эти средневековые рудименты, оскорбляют мужчин своей бессмысленностью…”
Школьный учитель истории (мой двоюродный дядя Леонид Квирикадзе, Чанчур, ты о нем еще