вывеску знакомого круглосуточного магазина с дешёвым спиртным. Он почти слышал его зов. Улавливал его частоту. Илья остановился, пригляделся к вывеске. Прошел мимо. Не сегодня. Точно не сегодня. Вон там, внутри старого кирпичного здания, нужный переулок с аркой. Он зайдёт в него, и зов утихнет. Если повезёт, он увидит её в окне, вспомнит о её теплой постели в январские морозы и вернётся домой. И постарается держаться подальше от алкомаркетов.
Он зашел в проулок, пробитый в доме старинной постройки, и чуть ли не бегом его преодолел. На всю жизнь он запомнил, как заходил сюда впервые – с ней, после третьего свидания. Она понравилась ему ещё задолго до знакомства. Он увидел её в участке, когда она заполняла какие-то бумажки по мелочной судебной тяжбе. Он увидел её и понял, что никогда ещё не видел женщину настолько похожую на…
Илья остановился, не доходя пары метров до внутреннего двора и зажмурился. В его голове рылись мучительные мысли о женщине, о которой ему нельзя думать. Главная запретная тема его жизни. Илья помял виски и проморгался.
Подняв голову, он сразу увидел её окно. Словно гонимый из отчего дома сын, мечтающий о возвращении в родные комнаты, Илья скрылся за мусорным баком и посмотрел на знакомое длинное окно на четвёртом этаже. В их последнее свидание они договорились, что она будет стоять у окна, если подвернётся случай встретиться. Но сейчас там никого не было. Только знакомый белый свет и белый потолок. Словно в морге. Скорее всего, она, её муж и сын сидели втроём у стола в глубине кухни и молча ужинали. Илья знал, что молча. Она сама об этом говорила. Вот если б она могла обратиться к нему за помощью, если б он мог применить все свои ресурсы…, то подобной стоянки у мусорного бака никогда не было бы. Но Илья опустил взгляд и пошел обратно. Она никогда не позволит помочь ей. А он никогда не предложит помощь. Гордыня? Конечно. Но как её преодолеть? Вот в чём вопрос. Словно гонимый из отчего дома сын, Илья уходил всё дальше от родного окна.
Он вернулся в своё маленькое жилище ближе к трём часам ночи. В его квартире-студии на девятом этаже было холодно, но не по вине коммунальщиков. Илья любил холод и частенько открывал балкон на проветривание. Пройдя по длинной прямоугольной квартирке, Илья закрыл дверь балкона. Он откинул заправленное одеяло, но остановился, похлопал по карману, где обнаружил сигарету и вернулся к балкону.
Он курил, смотря на другие двадцатиэтажные новостройки. Его дом находился в ложбине, поэтому его девятый этаж был примерно на уровне пятнадцатого этажа соседнего здания. Странное ощущение безопасности рождалось, когда Илья поднимал голову к верхушкам других домов, и благодарил их за то, что по утру они скрывают своими хрупкими телами убийственные лучи восходящего солнца. Когда он жил в общежитии лучи будили его ровно в семь утра, когда солнце только-только поднималось из-под другой общаги.
Золотые всё-таки были деньки…
Он кинул сигарету в окно и вернулся к длинному дивану-книжке. Левая его часть, ближе к телевизору, кланялась к полу и спать