пишет кровью поспешно.
Магу, услышав слова богини Цветов, невольно засмеялась:
– Ишь ты, какая хитрая – хочешь меня подпоить да обыграть в шахматы, чтобы потом тебе было о чем позлословить! По-моему, вряд ли ты думаешь о том, чтобы вином продлить мне жизнь, а, наоборот, хочешь ускорить мою кончину! Ну, а если говорить об игре в шахматы, то хотя я и люблю играть с тобой, но все же отношусь к тебе с недоверием…
– А это почему? – перебила ее богиня Цветов.
– Мне нравится, как ты, играя в шахматы (а играешь ты неважно), забавно пытаешься предугадывать мои ходы; между тем я могу обыграть тебя без всяких усилий. Если бы играть, как говорится, «для удовольствия» [71], то, действительно, я могла бы позабавиться. К сожалению, обычно, когда дело доходит до половины партии и ты видишь, что у тебя положение не блестящее, ты или смешиваешь фигуры на доске, или под каким-нибудь предлогом убегаешь. В древности говорили: «До того, как состязаться умом, раньше следует упражнять свой характер». А ты, вместо того чтобы упражнять свой характер, смешиваешь фигуры да еще убегаешь! Поэтому-то я и отношусь к тебе с недоверием. Давай сегодня заранее договоримся: играем три или пять партий, но так, чтобы обязательно добиться решительной победы и не бросать игру недоигранной. Если у тебя есть дела, ты сначала закончи их и приходи, чтобы уже потом не хитрить.
– Я теперь учусь у старца-небожителя Наньцзи [72], – засмеявшись, сказала на это богиня Цветов. – Разве можно сравнивать мою теперешнюю игру с тем, как я играла прежде; пожалуй, я теперь стою на втором месте после моего учителя. Сыграем хоть десять партий – я и то не испугаюсь! Прикажите вашим небесным прислужницам подогреть вино да расставить шахматы, и мы с вами, запивая каждый выигрышный ход, выясним, кто из нас лучший игрок!
– Брось хвастаться, – ответила ей Магу. – Вот когда кончим игру, ты и узнаешь, кто из нас сильнее, и станешь жалеть о том, что села играть со мной в шахматы!
– Если вы сегодня выиграете, – возразила ей богиня Цветов, – то я спущусь в мир суеты поискать там знаменитого учителя – ибо я слышала, что среди людей много прославленных игроков, – и попрошу явиться сюда самого И Цю [73]. Посмотрим, не испугаетесь ли вы тогда.
– Ну, этого почтенного И Цю, – ответила Магу, – все, даже сам Мэн-цзы [74], глубоко уважают. Как же мне его не испугаться? Однако вот твоя фраза «спущусь в мир суеты поискать там учителя» невольно наводит на мысль о том, что тебя что-то тянет в этот мир и, боюсь, именно в мире людей тебя признают лучшим мастером по шахматной игре!
Рассмеявшись своей шутке, Магу велела небесным прислужницам подать закусок и вина и расставить шахматы. Обе богини тотчас же с увлечением занялись игрой.
Пока богиня Цветов играла здесь в шахматы, в мире людей некий властелин вдруг издал приказ сразу распуститься всем цветам, подчиненным этой богине.
Этот властелин, собственно, не был ни усатым, ни бородатым мужем, а это была вдовствующая императрица, взявшая в свои руки бразды правления. Это была мать танского императора [75] Чжунцзуна [76]