не на линейке? Сегодня, между прочим, понедельник.
– Сусанна Валерьевна, у меня урок через пятнадцать минут, родители еще как озверели, а мне распечатки подготовить надо. Уж отстоят они как-нибудь линейку без меня.
– Нет, Анна Сергевна, так не пойдет. Отстоять-то они отстоят, но вы должны понимать, какой пример подаете детям. Сегодня вы линейку прогуливаете, завтра они.
Сусанна Валерьевна выплевывает слова ей прямо в лицо, Анна чувствует этот запах – бесконечного унижения.
– Я не прогуливаю, вы же видите, что я иду к себе на урок.
– А когда проверка придет, – гнет свою линию завуч, – вы им попробуйте объяснить, почему вы пропускаете торжественное поднятие флага.
– Да что ж в нем торжественного, объясните мне, ради бога! – вскрикивает Анна, которая начинает терять терпение. – Сегодня, может быть, праздник какой-то? Или знаменательная дата?
– Любое поднятие флага нашей и вашей, между прочим, Анна Сергевна, страны, это торжество. А что до праздника, сегодня старый Новый год. Отмечаете?
– Приходится, – уклончиво отвечает Анна, проворачивая ключ в двери кабинета. – Я вас услышала, позвольте мне приступить к работе?
Сусанна Валерьевна качает головой и дает Анне войти.
– Не нравится мне это, Анна Сергевна. Я буду за вам наблюдать. Свободны.
Вольно – как в армии. Анна заходит в кабинет и закрывает дверь. Прижимается лбом к холодной шершавой поверхности. Если бы кто-то из учеников сейчас дернул ручку, Анна вылетела бы в рекреацию головой в аквариум, но ученики, как было сказано, линейку не прогуливают. В отличие от нее.
Никаких распечаток Анна сегодня делать, конечно же, не планирует. Она просто садится в свое офисное кресло (родительский комитет в начале года сказал, что так будет меньше болеть спина) и закрывает глаза.
3
…Как твое имя? – спрашивает он.
Мое имя?
Да, скажи свое имя.
Меня зовут Хлоя.
Хм. И что это за имя такое?
Имя. А что?
Странное.
Ну.
Хочешь выпить, Хлоя?
Я вроде пью.
Хочешь еще выпить?
Почему бы и нет.
Я закажу.
Окей.
Хлоя нервно собирает свои волосы в хвост, вспоминает на минуту, как утром вытряхивала их с балкона – опаздывала на работу, за окном уже вовсю гремел гимн. По понедельникам она всегда приходила на час позже. Волосы стекали по перилам, а муж толстожопой коровы, как всегда, окликал ее, чтобы она нахрен не вывалилась. Муж толстожопой коровы – Душнила – все время нудел: перила низкие, а она оборачивалась к нему и хотела спросить: твое какое дело?
И спрашивала.
Делить жизнь с толстожопой коровой и ее мужем было делом хлопотным и неблагодарным, поэтому Хлоя – а это было ее имя, без дураков – любила вечером пойти в замызганный бар в торце дома и пропустить стаканчик, чтобы после только упасть в не заправленную с утра постель и не слышать ни шагов Душнилы,