я смогла выжить. Их жертва не будет напрасной».
Одним резким движением она потянула за поводья и выдернула из ножен Веретенный клинок. Сталь заблестела в лучах утреннего солнца, пылая ярче, чем адская гончая, которая готовилась в прыжке впиться зубами в бок лошади. Она летела по воздуху, словно выпущенная из лука стрела.
Корэйн изо всех сил замахнулась мечом, как будто была лесником и сжимала в руке топор.
Веретенный клинок прошел сквозь огонь и плоть. Когда голова адской гончей отлетела в сторону, из ее тела не полилась кровь. Труп обратился в горстку углей и пепла, не оставив после себя ничего, кроме выжженного следа на земле.
Мир вокруг стал до боли безмолвным. Не раздавалось ни единого звука – только шум ветра и биение сердца Корэйн. Пепел медленно кружился в воздухе, а угли тускло мерцали, пока наконец не потухли.
Со лба Корэйн падали капли пота. Она сделала громкий, судорожный вздох.
Хотя ее сердце отчаянно колотилось в груди, а тело замерло от шока, в душе она испытывала триумф. Тем не менее у нее не было времени ни на то, чтобы праздновать, ни даже на то, чтобы перевести дух. Мертвая тишина лишь напоминала об угрозе, которая все еще нависала над ней.
«Ты совсем одна, Корэйн ан-Амарат, – подумала она, и ее сердце снова наполнилось тоской. – Ты и поду-мать не могла, что тебя может ждать настолько абсолютное одиночество».
Она снова пришпорила лошадь и вернулась на дорогу, которая вела к видневшемуся вдалеке лесу. С Веретенного клинка падал пепел. Протерев его рукавом, Корэйн вспомнила об Эндри и о том, с какой уверенностью он чистил их оружие. От этой мысли у нее перехватило дыхание – всего на мгновение, – а потом она резким движением вложила меч обратно в кожаные ножны.
Корэйн изо всех сил старалась не думать о последнем существе, которое убил меч Таристана.
Но ее стараний было недостаточно.
Час за часом солнце катилось по небосводу. Казалось, Каслвуд не приближался, но и гончие Инфирны не нагоняли их. Возможно, потеря собрата заставила их держаться на расстоянии.
«Могут ли чудовища испытывать страх?» – спрашивала себя Корэйн, скача вперед.
«Таристан чудовище, и я видела в его глазах страх», – думала она, вспоминая его лицо в последние мгновения, которые они провели рядом друг с другом. В памяти всплыли те секунды, когда она схватила с земли его Веретенный клинок, а дракон обрушил свой гнев на город. Тогда, как бы ни пытался это скрыть, Таристан испугался. Его налитые кровью глаза расширились от ужаса. Ни Таристан, ни Ронин не управляли огромным чудовищем. Оно двигалось, руководствуясь лишь своей собственной волей, и уничтожало все, что хотело уничтожить.
Корэйн не представляла, куда направится дракон дальше, но не собиралась тратить драгоценную энергию на подобные размышления. Ничего не поделать: теперь над Вардом летало чудовище, не подчинявшееся ничему и никому в этом мире.
Стоило Корэйн поверить, что зачарованная Вальтик кобыла может скакать вечно, как ее уверенный шаг начал замедляться – едва заметно,