упорных (а в чем-то и упоротых, уж извините) и искренне любящих работу Кирьянов очень уважал и всегда был готов пойти им навстречу, дать выходной или помочь каким-то иным способом. От всех остальных он избавлялся жестко и безоговорочно.
Для проформы я постучала в дверь и тут же зашла в кабинет.
Кирьянов, не прерывая разговор, махнул мне рукой, мол, заходи.
– …да, у нас такая работа. Что? Работа не волк? Работа – это ворк, Саша, а волк – это ходить, по-английски. Ты меня понял? Чтобы к вечеру были результаты. Все, давай.
– Что, все считают, что у них много дел и с ними ну никак невозможно справиться? – спросила я, усаживаясь в кресло. – А ты, конечно, сидишь в теплом кабинете и получаешь все плюшки за их стертые ноги.
– Плюшки… – Кирьянов повел плечами. – Сказал бы, что я получаю, но ты ж девушка.
– О да, ты ж наш джентльмен, – улыбнулась я. – Прям бальзам на душу.
Кирьянов улыбнулся. Я его знала уже столько лет, что, казалось, он был всегда. В нем странным образом сочеталась любовь к работе, любовь к семье и способность при необходимости как быть самым строгим человеком, которого я встречала, так и шутить напропалую, в том числе достаточно черным юмором.
– Ты же, я думаю, не проведать меня пришла, Тань. – Кирьянов потянулся за стоящей возле компьютера чашкой чая и отхлебнул. – Остыл чай. Я хоть один раз в день могу горячего чая выпить?!
Последняя фраза была почти воззванием к высшим силам и сопровождалась тяжелым вздохом и закатыванием глаз.
– Кому, как не тебе, знать, что такое «председательский чай», Вов, – отозвалась я, вспоминая старинную шутку, рассказанную дядей, о том, как называется остывший чай – председательский. Некогда высоким чинам чаи гонять, работают они – вот и остывает чай, сколько бы раз его ни обновляла секретарша.
– Ну да, ну да. А так хочется, знаешь, горячего, с лимоном или бергамотом каким. Чтобы запах по всей комнате стоял. И печенюшку, – мечтательно сообщил Владимир.
– А дома что мешает? – улыбнулась я.
– А дома я сплю. – Наигранно-удивленное лицо Кирьянова потрясающе контрастировало с подполковничьими погонами. – Да и с детьми, знаешь, не до того, чтобы спокойно посидеть. То это папа, то другое. Не, ты не подумай, я не жалуюсь…
– И в мыслях не было!
– Ага… Сейчас Иванова пойдет всем рассказывать, как я тут ей на судьбу жалуюсь…
– А хоть раз такое было? – хитро прищурилась я.
– Нет. Но могла бы. Зачем тебе лишний повод давать? – ухмыльнулся Владимир.
Конечно, он так не думал. Не обо мне так точно. Что бы вокруг нас ни происходило, какие бы передряги у каждого в жизни ни убивали напрочь способность коммуницировать, а то и вообще желание просыпаться поутру, друг к другу мы всегда относились с безграничным уважением.
– Вов, я по делу. – Я решила, что подобный обмен шутками может продолжаться долго, а проблемы сами себя не решат. Упавший с высоты человек с ухоженными руками сам не встанет и не расскажет, что с ним произошло. А