гладкого состояния. Мы нарекли царь-пупса «Малыш Кокос» и торжественно возвели его на цилиндрическую жестяную коробку из-под конфет «Москва». Малыш Кокос восседал на алом престоле, украшенном золотистыми сталинками, храмами и небоскрёбами. Малыш Кокос сидит на Москве, подумал я, что-то в этом есть. Престол мы разместили на кухонном подоконнике и короновали Малыша на царствие московское крышкой от кадила, принесённого Марусей со службы.
Я поставил фото Малыша Кокоса на аватар домового чата, который Маруся озаглавила «Пупсики на Фонтанке», и написал:
– Новый, первобытный, коронованный, необузданный, теперь банановый Малыш Кокос готов к покорению неизведанных миров, женских сердец, трансцендентальных далей. Аррр!
Реакции «Молния» от Лины и Маруси, «Банан» от Татьяны.
Кухонный стол мы оборудовали вытерариумом – изобретением Маруси. Это был держатель для салфеток, сделанный из картона и обклеенный уймой стикеров. Например, там был робот Бендер из «Футурамы» в образе Терминатора. Мы окрестили его Вытиратором. На другом стикере было изображено здание в олдскульном стиле. Оно стало вытиратушей. Венчала композицию надпись, собранная, будто требование выкупа, из вырезанных журнальных букв:
«Уста свои вытераю».
Каждый день, прежде чем начать завтрак, Маруся, Таня и я молились. Не конкретному монотеистическому или политеистическому божеству. Просто садились за стол, брались за руки, закрывали глаза, и кто-то из нас произносил обращение к кому сам хотел в этот момент: к единому богу, к буддийской пустоте, к Зевсу или Кетцалькоатлю, к пророку Мухаммеду, или Мухаммеду Али, или даже к будущим нам самим. В одной из молитв Таня молвила:
– Дорогая Вселенная. Чудесны твои вибрации…
Я подзвучил оставшуюся часть:
– Оммм…
– Спасибо, Вселенная, – продолжила Татьяна, вступая со мной в резонанс, – за эту рисовую кашу с вишней, приготовленную моими руками. Сейчас мы намерены с ней слиться нашими сущностями в трансцендентальном бесконечном-вечном. И спасибо за удивительные испытания, события и людей, которые ты посылаешь нам каждый день. И, конечно, за дикпик, который я обнаружила у себя в личке сегодня, как только открыла глаза. Аминь.
– Аминь, – подтвердили мы с Марусей.
Все принялись за еду, и Маруся сказала:
– Оригинальное завершение молитвы.
– Согласись, – заметил я, – начинать молитву с этого было бы неуместно.
– Это правда, – кивнула Маруся. – Но и умолчать об этом вовсе было бы совсем уж неприлично.
Один раз с нами завтракал и молился Паша – Таня вовлекла. Я держал Пашину руку, тонкую и прохладную. Думаю, с его техническим складом ума, Паша сперва посчитал нас сектантами. Он целыми днями учился и постоянно ходил в накладных наушниках, из которых доносилась речь на английском языке. Паша всегда носил рубашки, потому что футболки не укладывались в эстетический вкус Лины.