это высказывание слышал от какого-то умника: человек – единственное животное, которое привыкает и к тому даже, что НЕ МОЖЕТ ПРИВЫКНУТЬ.
(а что же – ведь жить-то надо!)
Итак… Шпингалет – дверь – глаза строго в пол. И веником быстро-быстро… Вот так. Дверь, шпингалет и – уфф!.. все. Теперь не грех и открыть. «Иду! Да иду я, на …!» Соловушка…
Как выяснилось, на этот раз ритуальных действий можно было не совершать. Ведь навестили свои. Пришел Жора, давняя Костина любовь… и Костина ненависть.
До настоящей жизни Костя только читал в романах про «любовь-ненависть». И не верил. Как и большинство думающих людей, впрочем. Конечно, противоположности как-то вот и взаимопроникают, не только борются. Однако не предельные же! Не может быть Бог и дьяволом. И стоило бы человечеству все же признаться в том, что любовь, которая оборачивается ненавистью, не есть любовь. (Сказывают, оборотень может перекинуться волком. Но ведь про оборотня и не говорят, что он человек! В какой бы фазе ни находился. Чего же ради тогда мы называем страсти – любовью?)
Но это были доводы разума.
А если боги делают человека видящим
(исследователем)
они отнимают разум.
Так – или что-то подобное – говорили древние.
Поэтому Костя не страдал от логических дискомфортов, испытывая к Жоре то самое противоречивое чувство.
И половину этого чувства с ним разделяла Анечка, и не трудно догадаться – какую.
По поводу же оставшейся половины Анна и Константин резко расходились во мнениях, и потому ссорились. И это стало их обычным занятием, и так длилось, покуда Анечка не ушла от Кости.
Произнеся на прощанье классическое: «или я, или это».
Жора прошагал прямо в комнату, оттеснив плечом Костю. Затем уселся за стол и подоспевший Костя увидел, как заходила над столешницей широкая спина кожанки – Жора доставал из карманов сокровище и раскладывал, чтобы хорошо было видно, такой у него был почерк.
– Ну чо, Косяк, – не оборачиваясь, обронил он. – Будешь брать?
Да, Жора был человек постоянный в своих повадках и репликах.
Взгляд Кости приковало к столешнице, а на его губах расцветала улыбка, вздрагивающая… И через его сознание шли какие-то словно бы волны света, и тоненько зазвенело во внутренней пустоте: хватит? или НЕ ХВАТИТ??
Трясущимися руками Константин извлек тут же из-под матраса деньги. Все деньги – и не хватило. По крайней мере, так решил Жора, однако смилостивился, брезгливо сморщившись:
– Ладно уж, все твое!
– Бывай, – сказал он затем, вставая и запихивая в карман мятые купюры. – Но, – толстый короткий палец уперся прямо в грудь Косте, – но ты мне должен!
Быть должником у Жоры Константину было привычно. Возможно, это судьба, говорил он себе; ведь Костя продал хорошую квартиру и купил эту, и все равно его долги все росли. Но Жора приносил настоящее, не кидал, в отличие от иных некоторых. И соответственно мысль о Жоре представляла