давать людям знание о существах, которых они не могут принять?
– Но им дали, значит так нужно.
– Это что ж вы за книжку-то обсуждаете такую? – умильно спросил старческий голос позади.
В пяти шагах от них, пряча в целлофановый пакет пачку соли стояла закутанная в алый шерстяной платок старушка с корявой тростью на опору.
– Фэнтэзи, бабушка, – успокоила Катя, – фэнтэзи.
– От любит молодежь страхи всякие, – покачала головой та и прошла вперед, прихрамывая.
Продавщица усталым взглядом оскорбила всю корзину, молча прокляла каждого из покупателей и указала на отсутствие взрослых.
– Я взрослая, – обиделась Лили.
– Восемнадцать есть?
– Нет, – честно ответила она, а когда Рома болезненно зажмурился, пояснила: – Мне много. А восемнадцати нет.
Петя молча показал водительское удостоверение.
Еще минута – желтый свет черканули четыре тени. Ступени у спуска в парк оккупировали. Колонки магазина захрипели новую песню. Бутылки зашипели. Душный аромат мокрого асфальта перебила химическая фруктовость.
– Дай попробовать, – Лили наблюдала за пузырьками, точно за медузами в аквариуме. Но Петя отмахнулся.
– Пей свой коктейль.
– Ах так?! И вот какое общество вы собираетесь строить, если даже Сестре глоток опыта не даете, просто потому что она кажется младше? О каких переменах говорить если даже наше поколение… – в следующую секунду она замолкла – бутылка оказалась у нее, на удивление, в руках. – Вот так бы сразу.
– Так мы ж тебе, типа, не просто так не даем, – заметил Петя, подобрев от протянутой навстречу пачки молочного коктейля. Лили же, глотнув, сморщилась.
– Хуже только жизнь. Дайте свои, эти красивее.
– Зай, крепкий, – предупредила Катя, поправляя смазавшуюся помаду кончиком ногтя. – Выдохни в сторону.
– Спаиваем ребенка, – покачал головой Рома.
Лили отпила и у него, пожевала язык и прижала кулак к губам. Затем убрала руку и облокотилась на бетонные перила с таким выражением, будто давно познала эту жизнь и в руках у нее не молочный коктейль, а полупустая фляга егермейстера или чего-то еще жутко серьезного.
Минута тишины на тридцать шесть секунд. Раз-два-три.
– Я не ребенок, – повторила она странным тоном крутой девушки из боевиков. Погрызла трубочку и добавила: – Мне много лет. Просто восемнадцати нет.
– Взрослость это не про цифру в паспорте, – Петя решил соревноваться за место эпичного героя с кобурой на поясе. – Это про то, как ты себя ведешь, про долг хоть какой-то.
– Какие у тебя там долги? – со скептичной и даже высокомерной насмешкой встряла Катя.
– Ой, посмотрите, блин, много она понимает. Та ля, за мелочь хотя бы. Типа, еще домой нести ее потом вместе с этой, блин, ответственностью перед опекунами. А вам лишь бы поржать.
– А ты в свои восемнадцать сильно преисполнился.
– Я в твои шестнадцать уже понимал, что нечего лезть куда