мне вернешь это, когда сможешь. Возьми напрокат, или купи необходимое тебе платье в рассрочку, дав задаток; словом, устраивайся, как знаешь, но приходи ко мне обедать завтра, в половине восьмого, улица Фонтен, 17.
Дюруа, растроганный, спрятал деньги и пробормотал:
– Ты очень добр, я тебе крайне благодарен; будь уверен, что я не забуду…
Форестье прервал его:
– Довольно об этом. Выпьем еще по бокалу, хочешь?
И он крикнул:
– Гарсон[4], два бокала!
Когда бокалы были выпиты, журналист предложил:
– Хочешь побродить еще часок?
– Конечно, с удовольствием.
Они пошли по направлению к Мадлен.
– Что бы нам предпринять? – сказал Форестье. – Говорят, что в Париже для Фланера[5] всегда найдется развлечение; это неверно. Когда я гуляю вечером, я никогда не знаю, куда пойти. В Булонский лес стоит ехать только с женщиной, а женщины не всегда бывают под рукой; кафе-шантаны могут забавлять моего аптекаря и его супругу, но не меня. Что же делать? Нечего. Следовало бы устроить здесь летний сад, вроде парка Монсо, который был бы открыт всю ночь, где можно было бы слушать хорошую музыку и пить прохладительные напитки в тени деревьев. Он не должен быть похож на увеселительное место, а просто служить местом для гуляния. Плата за вход должна быть высокой, чтобы привлечь красивых дам. Можно было бы гулять по усыпанным песком дорожкам, освещенным электричеством, а когда захочешь – присесть и слушать музыку, вблизи или издали. Нечто в этом роде было когда-то у Мюзара, но там на всем лежал отпечаток кабака: там слишком много игралось танцев, мало было простора, мало тени, мало сумрака. Нужен очень красивый, очень большой сад. Это было бы восхитительно. Куда ты хочешь пойти?
Дюруа в смущении не знал, что ответить; наконец, он решился:
– Мне еще не случалось бывать в «Фоли-Бержер». Я охотно пошел бы туда…
Его спутник воскликнул:
– В «Фоли-Бержер»? Черт возьми! Но мы там спечемся, как на жаровне. Впрочем, не возражаю, там все же весело.
И они пошли по направлению к улице Фобур-Монмартр.
Ярко освещенный Фасад «Фоли-Бержер» бросал снопы света на четыре прилегающие к нему улицы. Целая вереница Фиакров дожидалась разъезда.
Форестье направился к входу; Дюруа остановил его:
– Мы забыли купить билеты.
Форестье важно ответил:
– Со мной платить не надо.
Когда они подошли к контролю, все три контролера поклонились Форестье, стоявший в середине протянул ему руку. Журналист спросил:
– Есть хорошая ложа?
– Разумеется, господин Форестье.
Он взял протянутый ему билет, толкнул обитую кожей дверь, и они очутились в зале.
Табачный дым, словно легкий туман, окутывал отдаленные части зала, сцену и противоположную сторону театра. Беспрерывно поднимаясь беловатыми струйками от сигар и папирос, которые курили все эти люди, этот легкий туман все усиливался, собирался под потолком и образовывал под широким куполом, вокруг люстры,