был героем, а кто трусом – выяснять не хотелось. Дети с даром повелевать маной прибывали в школу со всех концов Великого континента, и кому-то нужно было их обучать. Гронидел предлагал преподавать всем повелителям, что приезжали на поклон к Ордериону – новому верховному повелителю силы. Но из всех, поклявшихся служить, переехать в школу согласились лишь единицы.
«Единицы из единиц», – так Гронидел называл их. Не самые молодые, не самые талантливые, они нашли пристанище в замке и делали для школы гораздо больше, чем те, что предпочли откланяться Ордериону и забыть о том, что служат ордену.
В таких условиях своей основной задачей Гронидел считал подготовку и тренировку молодых повелителей силы, которые по меркам мира маны уже для этого созрели. Именно эта молодая кровь должна была перенять знания предков и пополнить опустевшие ряды гонцов смерти, защищавших орден и его законы.
«А еще нужно выбрать новых хранителей знаний», – периодически напоминал себе Гронидел и после этого обреченно стонал.
Сидя за рабочим столом и бегая взглядом по цифрам, принц проклинал себя, свою должность и Ордериона, взвалившего на него ношу управления замком Света и школой повелителей силы.
В коридоре послышались крики и испуганные голоса, которые с каждым мгновением становились все громче. Странно, Гронидел был уверен, что Сапфир уличит подлог и выйдет из себя гораздо позже. Ошибся?
От этой мысли он хмыкнул.
Сапфир никогда не ассоциировалась у него ни с прилежной ученицей, ни с завидной невестой. После первой встречи в ту злополучную ночь, когда на мир маны напали боги, принцесса представлялась Грониделу диковинным ребенком, обладающим скрытым даром. Но каким именно? Ответ на свой вопрос он получил на следующее утро, когда Сапфир в приступе ярости начала нападать на богов и заживо сжигать их. Управление огнем – непростой дар, средней дочери он достался от отца. От кого она унаследовала упрямство, спесь и вечный вызов, оставалось только догадываться.
Если бы не острая необходимость, Гронидел никогда бы не придумал подобного плана. Все, кто знал его, без труда поняли бы, что Сапфир никак не вписывается в образ деры, на которой принц мог жениться по доброй воле.
Начать хотя бы с того, что она слишком юна. В его двадцать шесть хотелось бы заполучить невесту, которая покинула детскую комнату самостоятельно, а не потому, что ее оттуда выставили. Сапфир в свои двадцать один мало чем отличалась от подростка: она всегда права, никто ей не указ. Возможно, устрой он в ее покоях обыск, нашел бы кукол…
Вторая причина, по которой Гронидел не видел в Сапфир деры, которую мог бы сам привести к алтарю, – это ее внешность. Все-таки принц был зальтийцем, пусть только и наполовину. Пышные формы, покатые плечи, пухлые губы, темная бархатная кожа, бездонный омут черных глаз – ничем из вышеперечисленного Сапфир не обладала.
Она была слишком субтильной для зальтийки и чересчур крупной для инайки (вторая половина