озирался. – Это твоя хата?
– Моя, Начальник, моя, – гордо кивал тот.
Увидев, что бить и ругать я его вроде не собираюсь, он немного расправил крылышки, которых у него раньше и не замечалось.
– И за какие-такие заслуги, – вызнавал я, не тратя времени на реверансы, – тебе отдельная хата досталась? Ты нигде не работаешь, пьешь… И еще вопрос – живешь ты на какие барыши?
– Так я бутылки сдаю, ага, мне хватает…
– Ты мне тут фуфло не вкручивай, говори, чья хата! – поднажал я.
– Моя, правда моя. Прописку могу показать, от бабки она мне досталась. Помёрла недавно Агриппина, вот и свезло мне.
– Ясно… И давно помёрла?
– Второй годик пошел…
– А живешь на что? Опять же смотрю, и телек у тебя, и холодильник имеется. А это что такое? Ба! Да это же телефон!
Я поднял трубку, оттуда полился непрерывный гудок.
– Он еще и работает? А кто абонентскую плату вносит? С бутылок-то не разбежишься слишком. Это же сколько пить надо, чтобы на сдаче стеклотары заработать можно было?
Я спрашивал у него это не как мент. Мне надо было знать, чем этот гаврик живёт.
– Дык я не свои бутылки сдаю, Начальник! – зачастил тот. – Я по городу собираю. В мусорках выискиваю, особенно на площади и в парке – чебурашки хорошо идут. Там они, бывает, целыми стаями попадаются. Ну и колымлю иногда, конечно. Вот сезон был – на дачах да на огородах землю копал, картошку садил. Там, конечно, в основном бутылкой расплачиваются, но когда водки много, то она и мне такой же товар – ее же и на картошку, и на сало, да на что угодно обменять можно. Водка же у нас – считай вторая деньга, наравне с рублем, а то и лучше. За водку дефицит можно взять, а за рублики – хреночки. Только что зарплату водкой не выдают, вот и вся разница.
Я чуть не выдал: не переживай, скоро начнут. Но сдержался и махнул на него рукой по-хозяйски. С такими гавриками только так себя и держать.
– Ладно, – кивнул я. – Считай, что отмазался. Верю…
– Ф-ух, Начальник! – помотал головой Пистон, но уже с некоторым облегчением. – Напужал ты меня! Я думал, ты меня крепить пришел, в казенный дом тащить.
– Да? – вскинул я на него бровь. – А есть за что?
– Ну как же? За тунеядство! Сам же про доходы только что спрашивал.
– Я к тебе по другому вопросу, Пистон. Слушай и не перебивай. А лучше сядь. Сел, говорю! – гаркнул я погромче, и тут уж Пистон так и рухнул на диван.
Я сел на стул напротив и продолжил.
– Короче, Пистоша, жопа тебе настать может. Валить тебе надо.
– Куда валить? – алкаш сглотнул. – Какая еще ж-жопа?
– Кирдык! Амба! Хана! – выпалил я. – Что еще не понятно?
– Как это кирдык? За что?.. Я кому плохо что сделал?
Хотелось напомнить, что посредством его вранья чуть мне полный кирдык не сделался, но я не стал отвлекаться от дела.
– А Интеллигент кому плохо сделал? А Самокрутова и Черпакова помнишь? Это к которым ты, падла, меня в засаду привел. Они кому плохо сделали? Ну, если