от того, что в тебе сильнее всех их, что страшит их, потому что они не умеют быть ни дикими, ни свободными. И разве страх это – их… или твой?
Тьма… ты боишься её, но что есть тьма, если не начало всех путей? Разве не в бездне души человек находит Бога? Помнишь ли ты Иова, который, оказавшись в самой глубокой ночи, спросил: “Да погибнет день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!” – и не вышел ли он из той бури покаявшимся?
Ты боишься быть одной, но одиночество – это и есть истина. Одиночество – это то место, где человек сбрасывает всё, что на него надели, и остаётся голым, как перед первым светом. Там, в одиночестве, ты найдёшь себя. И поймёшь, что вся сила, всё спасение – не в них, не свете, а в тебе самой. И когда ты это примешь, тогда ты, наконец, станешь свободной.
Вторая тень молчать не стала.
– Я была второй, но сталась первой. Они называют меня слабой, но я не слабость. Я дыхание жизни, я корень, питающий дерево.
Да, я искала тепло. Да, я сорвала и сорвалась, потому что хотела знать, любить, чувствовать. Моя душа – это сад, в котором распускаются красные розы среди азалий, первая капля дождя на сухую землю. Я живу внутри тебя, когда ты ищешь близость, когда твоя душа жаждет света.
Меня зовут той, что ошиблась, но разве корни дерева виноваты, что тянутся глубже, туда, где лежит источник? Меня зовут той, что ушла, но разве уход – это не шаг к возвращению? Ты чувствуешь меня, когда смотришь на мир жадным взглядом, когда выбираешь прикоснуться к горячему перстню, зная, что можешь обжечься в попытке согреться; да и сколько лун и солнц так пролетело?
Я не просто слабость, я – стремление, желание, дыхание того, что заставляет тебя идти дальше.
Ты боишься быть отвергнутой, но разве любовь – это не риск?
– Не риск, не риск. Любовь – пощечина Бога, но ты знаешь, что они не подставят тебе свою щеку. Беги, беги.
Беги, как бежит река, что не знает пути, но всё равно рвётся к морю, и в которую входят лишь раз:
«Свет во тьме светит, и тьма не объяла его?» Но они боятся любви, потому что она разоблачает их, сбрасывает маски и оставляет только горькое и стыдное отражение.
– Куда же? Разве тот, кто хочет спасти душу свою, не теряет её? Твоё сердце хочет быть увиденным. Ты боишься показать его, но это единственный путь к теплу. Мир – это не враг, творение Господне.
Ты прячешься, как будто открыться значит сломаться. Но разве не говорили до нас, что только разбитое сердце может вместить свет сквозь его трещины? Вспомни, как земля раскрывается пахотами, чтобы принять семя?
Вспомни розу, которая несёт на себе шипы, защищая красоту, еще не спасшую мир, но спасающую. Или анютины глазки – они шепчут о надежде, что нельзя забыть и что продолжает жить, даже когда и вера, и любовь кажутся потерянными. Шрамы – это не клеймо, это карта твоего пути, знак, что ты жила, любила, искала. Пусть сердце твоё станет садом – не только из роз, но и из гвоздик с их скрытой смелостью, фиалок, что шепчут о верности, и ландышей, чья кроткая красота несёт надежду. И тогда ты поймёшь, что