овору поручительства.»
Земля стремительно уехала из-под ног, и я плюхнулась на пол, как была, в костюме после концерта. Как он мог? Что мне теперь делать? У меня таких денег нет, и как этот кредит вместе с этими чёртовыми пени и процентами выплачивать, я понятия не имела.
А. П. Ляпушев – муж моей подруги Светки. Она безработная, а потому попросила меня быть поручителем при оформлении сделки. Очень уж им нужна была машина. Сначала они свой кредит выплачивали, а потом пропали. Оба. Ни он, ни Светка не выходят на связь, дома их нет, как провалились сквозь землю, а у меня теперь это письмо, и вот-вот накроет готовность выйти в окно с восьмого этажа.
Нет, надо взять себя в руки. Надо выяснить, куда делись Ляпушевы. Вдруг с ними в самом деле что-то случилось? Вот так всегда. Оправдывать всех вокруг – это я умею.
Подскакиваю, хватаю сумку, вытрясаю её содержимое на диван в гостиной и трясущимися руками сжимаю телефон. Конечно! Светкина мама! Как я могла забыть?! Она-то должна знать. Набираю нужный номер, нетерпеливо прохаживаюсь из угла в угол, пока идут гудки.
– Татьяна Михайловна! – буквально вскрикиваю в трубку, когда слышу её голос.
– Карина, что такое? Напугала, – отвечает женщина. – У тебя всё хорошо?
– Нет. У меня не всё хорошо, точнее, всё очень плохо. Скажите, где Света? Я уже месяц не могу ни до неё, ни до Антона дозвониться.
– Ты до сих пор не знаешь? – в голосе звучит искреннее удивление. – Они уехали.
– Куда?
Женщина замялась.
– Прости, но Света просила, чтобы я тебе не рассказывала. Я тогда решила, что она сглаза боится, а потом сама тебе обо всём доложит. Вы что, поссорились?
– Нет, – отвечаю похолодевшим голосом. – Я с ней точно не ссорилась. Очень вас прошу, Татьяна Михайловна, скажите, где они сейчас? Эту информацию мне нужно передать в банк. Дело в том, что Света с Антоном купили в кредит машину, а поручителем сделали меня. Теперь они не выплачивают этот самый кредит, а банк трясёт с меня деньги.
С минуту женщина молчала, после чего злобно бросила короткое: «Не звони сюда больше» и отключилась. Сколько я потом ни пыталась, достучаться до Татьяны Михайловны не могла. Похоже, меня благополучно добавили в чёрный список не только Света с Антоном.
Для меня настала тяжёлая пора. Каждое утро просыпаясь, я не сразу вспоминала, в каком положении нахожусь, а когда вспоминала, слёзы предательски застилали глаза.
Как они могли? В моём понимании так поступают только отъявленные сволочи, но эти двое никогда такими не были. Или были? Ну да, как-то по юности я дала Светке своё любимое платье поносить, а она его порвала и даже не извинилась – с кем не бывает. А когда они только начали встречаться с Антоном, я пустила их на выходные к себе, потому что сама уезжала по работе, а у них тогда своего жилья не было, встречались набегами. Когда вернулась, обнаружила вмятину на экране плазмы и трещину на крышке фортепьяно. Вдобавок ко всему инструмент и внутри оказался испорчен. Уж не знаю, чего эти двое с ним делали, но мастера пришлось вызывать, платить ему, а Светка в ответ на моё недовольство возмущённо заявила, что к инструменту они не прикасались.
Она много раз меня обманывала, не стеснялась пользоваться моей наивностью, а я, глупая, только и делала, что оправдывала её. Но это всё мелочи, а теперь дело серьёзное.
В тот же день я наведалась в банк, где мне прямым текстом безжалостно заявили: «Не станете выполнять своих обязательств, ждите приставов.»
Весь следующий день слова банковской служащей, как и текст злосчастного письма, то и дело отвлекали от работы. А потому неудивительно, что рассеянность не осталась не замеченной коллегами.
– Карина, – позвала директор музыкальной школы.
Видимо, звала она уже не в первый раз, потому что когда я очнулась, никого, кроме нас двоих, на совещании уже не было.
– У тебя есть, что ещё обсудить? – спросила женщина, добродушно улыбнувшись. – А то ведь совещание уже закончилось.
Откидываюсь на спинку стула, тру пальцами переносицу.
– Простите, Лилия Ивановна, бытовые проблемы мешают думать. Я пойду.
– Постой, – велела женщина. – Ты сегодня и впрямь какая-то рассеянная. Твои проблемы сказываются на работе, и были бы они бытовыми, ты бы не ходила тенью по коридорам и не путала бекар с диезом. Расскажи мне, что происходит. Возможно, я сумею тебе помочь.
Директриса нашей школы была единственным человеком, от которого я никогда не ждала подвоха. На удивление мы хорошо сработались с этой милой женщиной, перемахнувшей рубеж среднего возраста. Она была строгой и требовательной, но при этом никогда не пользовалась властью, не самоутверждалась за наш счёт, и в её подчинении я ощущала себя частью сильной сплочённой команды.
Но что она могла сделать? Чем могла помочь? Всё же я устала держать в себе безрадостные мысли. Сделав глубокий вдох, я рассказала ей свою печальную историю и пожаловалась, что теперь мне придётся добавить к основной работе репетиторство и забыть, что такое выходные, иначе выплата по