направил его на нечёсанного:
– Быстро в дом, если жить хочешь!
– Милиция! – завопил мужик, но в дом резко ломанулся.
Брехт сто раз смотрел фильмы про засады и каждый раз чертыхался, когда «наши» стояли или пусть даже с колена стреляли по «ненашим». И падали, сражённые пулями, понятно, это по сценарию так положено, но глупость ведь несусветная – стрелять стоя. И меткость падает и пулям легче «дырочку найти». Потому отшвырнув Ваську от ворот, именно так и собирающего поступить, свалился на землю и высунул наружу только глаз один. Хреново, что в синей железнодорожной форме. Заметная. Гоп компания неслась на всех порах, оставалось метров тридцать, по-прежнему первым с револьвером в руке бежал дворник. Больше огнестрельного оружия видно не было, остальные сверкали ножами, финки, наверное.
Дрейзе с коротеньким стволом и пульками калибра 7,65 мм, это не СВД, прицельная дальность 25 метров, да и убойная не сильно больше. Потому, как не хотелось открыть огонь по уркам, Брехт остановил уже готовый нажать на спусковой крючок палец и даже снял его с крючка.
– Налетай, торопись, покупай живопи́сь! – попытался спародировать Вицина Иван Яковлевич.
Прицелился в живот мяснику-дворнику, во-первых трупы не нужны, а во вторых, чёрт его знает, как у этого обрубка пули латают, ещё отскочат от пролетарской черепушки.
Бах. Дворник не стал картинно размахивать раками потом, хвататься ими за рану, потом подносить окровавленные ладоник лицу и глядеть на небо произнося задолбавшую школьников притчу про облака и небо князя Андрея. Нет. Просто как бы споткнулся и плюхнулся лицом в пыль дороги.
Бах. Бах. Мужик справа последовал его примеру, а вот левому Брехт видно в ногу попал, спешил. Он взвизгнул и, заметно хромая, пошкондыбал назад. Остался только «Промокашка», он пытался затормозить, но инерция подвела, разогнался прилично, прямо до калитки добежал. Бах. В это раз специально в ногу стрелял. Не попал. Бах, Бах. Всё ствол вылез из затворной рамы, кончились патроны. Попал, причём оба раза. И оба раза в ноги. «Промокашка» завалился прямо напротив калитки и стал отползать, оставляя в пыли черные следы. Кровь сразу пыль на себя набирала и переставала быть красной.
Брехт вышел из калитки, подошёл к дворнику, в паре метрах от которого валялся револьвер, по дороге и оброненную отступающим бандитом финку поднял. Револьвер был старенький, весь покоцанный с облупившейся краской. Но стреляет ведь, раз бандюган им размахивал, в хозяйстве пригодится.
Васька с ТТ в вытянутой руке уже выходил из калитки.
– Бери мешок и уходим быстро! – Брехт забежал во двор подхватил картину и канделябры и, сунув Ваське мешок, выскочил со двора.
Улица как вымерла, только метрах в пятидесяти позади, прихрамывая, пытался удрать подранок. Да, и чёрт бы с ним, может, заражение схватит, и ногу ему отнимут, бандитствовать на одной ноге не просто, будет милостыню просить.
– Уходим, а то милиция пожалует! – просипел Брехт и быстрым шагов