Из пор лезли миллиарды червей, толстым слоем копошились на теле отца, срывались вниз живым дождем. Даровали людям сны и кошмары. Небесные щупальца перепахивали землю под собой в поисках пищи. Их венчали тысячи длинных цепких рук. Выхватывали людей из червивого месива, как конвейер передавали друг другу наверх, где в предвкушении исходили слюной, клацали зубами тысячи ртов. Вниз летели опустошенные, высосанные до дна человеческие оболочки.
Отрыжка Бога.
Ира пришла в себя, стоя у окна. Голова запрокинута. Она смотрела на небо. Тучи. Все еще эти проклятые дождливые тучи. Она тяжело оперлась руками на подоконник. Посмотрела в окна дома напротив. Там тоже стояли люди. В каждом прямоугольном проеме. Смотрели на небо.
Ира окончательно потеряла счет времени. Понятия не имела, сколько дней прошло с похорон. Все слилось в один долгий, бесконечный, сонливо-дождливый кошмар. Волонтеры не приходили уже давно. Это она знала точно. Не было больше звонков, никто не интересовался, как она себя чувствует и все ли у нее в порядке.
На стекло снаружи с мягким, еле слышным стуком приземлился длинный червь. Подержался чуть-чуть и отклеился, сорвался вниз. Ира отошла от окна. Взяла мобильный, сети не было. Она принялась одеваться, понимая, что если сейчас уйдет из дома, то обратно уже не вернется. Как папа когда-то. Натянула джинсы, свитер, взяла зонт, накинула на плечи плащ.
Дорога была долгой, пусть никто уже и не спрашивал документов и пропусков. Во дворах и подворотнях Ира видела тени. Из асфальта и тротуарной плитки как растения торчали руки. Перебирали, скребли пальцами, тянулись к ней, норовя схватить за лодыжку. Она видела мертвецов на скамейках. Из пустых глазниц выпадали черви. Ира просыпалась, находила себя на газонах, бордюрах и в лужах. Одежда стала тяжелой, грязной. Иру трясло от холода и страха, но она продолжала идти.
На земле под дождем лежали люди. Спали, громко храпели, ворочались и кричали. Гражданские, солдаты, милиционеры и волонтеры. Сон сразил всех. Ира натыкалась на другие тела. Мертвые. Словно сброшенные с большой высоты. С размозженными головами, вывернутыми конечностями, переломанными в кашу костями. Розоватая от крови дождевая вода журчала по желобам и каналам. В решетках коллекторов застревали обрывки одежды, волосы, кусочки мозга и костей. Трупы лежали на дорогах и раздавленных машинах. Один тряпичной куклой повис на фонарном столбе.
Ира пришла, когда уже начинало темнеть. Дверь подъезда была распахнута настежь. На лестничной клетке второго этажа стоял папа. Скелет в больничной пижаме. Из широко раскрытого рта хлестали потоки воды вперемешку с червями. Растекались по ступенькам. Ира заехала сама себе в переносицу, ойкнула от боли, из глаз хлынули слезы, но сон ушел. Мертвец исчез. Добравшись до пятого, она позвонила в дверь. Почти сразу из-за двери послышались тяжелые шаркающие шаги. Словно ее ждали. Конечно ждали, подумала она.
Щелкнул замок. На пороге стоял Игорь. Похудевший, изможденный, всклокоченный.