Коки. Живет почти постоянно в санчасти. Спирт. Дачки по пятьдесят киллограммов, вместо восьми. Покорешевался с вахтенными комнаты свиданий. К сидельцам разные жены приезжают. Некоторые за послабления при свиданках, если денег нет, то соглашаются и расплатиться кое-чем поинтересней. Бывают и такие. Кое-что теперь и Максу перепадает. Конечно, он – козел. И конечно, никто из Теней этих подробностей не знает, а то бы спросили с него, несмотря на то, что – друг. Теням все эти блатные заморочки – до лампочки. Они – не блатные, но и явно нарушать законы сидельцев им не с руки. Но то, что делают эти козлы, безусловно, перебор и по понятиям, и по Кодексу поведения Теней. Такого еще нет, но общие положения всем понятны.
Не спрашивают Тени, но и не спрашивают с козлов на зоне сидельцы. Ведь некоторые знают правду. Почему не спрашивают? А дачки-то, кому идут? Максу ведь столько не нужно. Идут тем, кто спрашивать должен. Да и настоящих авторитетов на зоне нет. Но это пока.
И вот «пока» закончилось. Когда Макс, в полном согласии с самим собой, красил окно в санчасти белой краской, прибежал Викторчик.
– В зону с новым этапом вошел Горилла.
– Дядя Коки?
Викторчик молча кивает.
– Не успели свалить. Этот точно будет смотрящим.
– Что делать будем? – Волнуется Виктора.
– Валить любыми путями отсюда нужно.
Но не успели. Горилла долго не думал, сразу же собрал сходняк, объявил себя положенцем. Блатные воспрянули духом.
И уже тела Викторчика и одного из тех зэков, что не замочили Макса с Викторой, лежат на столах. Над ними стоит Макс. В палату входит кум.
– Плохо дело, Саня. Осведомители донесли, что Горилла приказал вас завалить. Он в отрицалове.
Кум смотрит на тело Викторчика.
– Освобождайте меня скорее, Степан Федорович.
Кум мнется.
– Степан Федорович, Генку вашего мы не бросим. Там на воле специальная команда занимается, самые последние книги, записи – все будет. А доставлять… ну, э, сами знаете, кто будет. Это на постоянке, что я, не человек?
– Пока ночуй в санчасти, а я закрываю Гориллу в бур и буду готовить документы на тебя. Продержись какое-то время.
Гималайский наконец оставил тот дом, с которым у него не очень приятные воспоминания, да и второй пустует, и опять живет на Борщаговке в простой однокомнатной квартире. Живет скромно уже без баб. Слишком много их пострадало из-за него. Хотя, Лиса не очень и пострадала… в Австрии то. Но Таня Картина… Муторошно вспоминать.
В один из вечеров звонок в очень тяжелую металлическую дверь. Взглянув в глазок, Гима спокойно открыл и повернулся, чтобы идти в комнату, но Миха остался стоять в дверях.
– Что ты за человек, Миха? Только одни неприятности приносишь, – обреченно, не оборачиваясь, вздохнул Гималайский, сразу поняв, что что-то случилось.
– Макс освободился.
– Когда?
– Месяц назад.
Гималайский остановился, медленно повернулся, уставился круглыми глазами на Миху.
– Как это?
– Девки сегодня