нет, она же сказала, что тут все в крови…
Значит, это кровь?
Но на самой Василисе не было заметно никаких внешних повреждений…
Так что это, скорее всего, кровотечение…
Но она не выглядела истекающей кровью. Правда, бледная, но скорее от страха, чем от потери крови…
Тут я против своей воли, с непередаваемым чувством зависти и неприязни отметила, что даже в таком ужасном виде Васька была удивительно хороша.
Глаза огромные, обычно голубые, но сейчас казались темными от расширенных зрачков. Волосы хоть и растрепанные, все равно хороши, копна такая. И кофта мятая тут ни при чем.
«Во всех ты, душечка, нарядах хороша!» – говорит в таких случаях баба Шура. Или если сердилась на Ваську, то говорила, что подлецу все к лицу.
И я в который раз признала, что она права.
Неудивительно, что мужики на Ваську пачками западают…
Потому что ей все идет. И эти растрепанные волосы, и восковая бледность, и огромные перепуганные глаза…
Сестра отступила в глубину прихожей и поманила меня:
– Заходи уже!
– Васька, – проговорила я, справившись с раздражением. – Ты вообще как? Вроде на ногах держишься… поехали в больницу!
– Я? – Она попятилась. – При чем тут я?
– А кто? – переспросила я тупо.
– Ты дверь наконец закроешь? – прокричала она шепотом, если такое возможно.
Я закрыла дверь, повернула головку замка и снова повернулась к сестре:
– Да что, наконец, случилось?
Она прикусила губу и боком, как песчаный краб, пошла в глубину квартиры, маня меня за собой и повторяя, как заклинание:
– Пойдем… увидишь сама… пойдем… увидишь сама…
Я вспомнила совершенно некстати, как в детстве мы с Васькой гуляли во дворе и она вдруг поманила меня:
– Пойдем, я тебе что-то покажу…
– Что ты мне покажешь?
– Пойдем – увидишь сама!
Я в пять лет готова была куда угодно идти за старшей сестрой – и она повела меня за старый кирпичный гараж, повторяя через каждый шаг таинственным голосом:
– Пойдем… увидишь… пойдем… увидишь…
Точно так же, как сейчас.
Там, за гаражом, она замедлила шаги, и на лице ее проступила значительность, ощущение важности момента.
Василиса театральным, торжественным жестом вытянула руку и показала мне… показала мне очень большую мертвую окровавленную крысу.
Меня тогда передернуло от омерзения, я закричала, развернулась и бросилась бежать, споткнулась и шлепнулась в лужу (дело было ранней весной), и Ваське потом здорово попало от мамы за мою изгвазданную одежду.
И сейчас я вспомнила эту сцену – и у меня мелькнула дикая идея, что Василиса снова хочет показать мне дохлую крысу…
Впрочем, сейчас мне не пять лет, и меня не так легко испугать. Кроме того, для крысы на Ваське слишком много крови.
А Василиса все так же боком, как краб, пересекла прихожую и вошла в спальню…
Я от порога увидела разобранную кровать