а у тех, конечно же, были с собой лучшие кошельки, набитые до отказа шуршащими банкнотами.
Я огляделась. Убранство в классическом стиле. Ничего лишнего и в тоже время понимаешь, что эти светлые шторы на окнах и тонкие белоснежные скатерти на столах – стоят не меньше половины твоей зарплаты. Квадратные столики и стулья, приставленные к ним, по виду очень похожие на тот гарнитур, который с удовольствием кромсали герои в книге Ильфа и Петрова вызвали мою улыбку и в тоже время недоумение – что я здесь делаю? Мой внешний вид никак не соприкасался с роскошью «Империи», и на меня тут смотрели довольно подозрительно, но я пришла с нужными людьми, поэтому никто и рта не раскрыл. Правда, будь одна, меня бы сюда и на порог не пустили не то что в лучший зал, за лучший столик. Благо он оказался не в центре, а в уединенном уголке за стойкой бара. Мы не были на виду, зато с этого места прекрасно просматривалось все заведение, пока ещё незаполненное посетителями.
Как я позволила себя уговорить на эту авантюру? У меня до сих пор плохо укладывалось в голове. Ведь хотела лишь отдать удочки Лероеву и вернуть ему неиспользованные деньги. Когда поприветствовала француза, то мило улыбнулась ему и осторожно, бочком пробралась к шефу, пока гость осматривался. Затем я вежливо отозвала Лероева в сторону, дабы доложить о том, что покупки сделала и их можно забрать из секретарской.
– Вы купили что-то себе? – задал шеф «наиважнейший» вопрос.
– Нет, – ответила я, слегка улыбнувшись глазевшему на меня французу, – Деньги сейчас вернуть?
Директор изменился в лице и чуть ли не зашипел, едва я расстегнула сумочку:
– Не сейчас…
Он обернулся к гостю, что-то сказал тому по-французски и, потянув меня за локоть, чуть ли не силой впихнул в секретарскую. При этом шеф плотно закрыл за собой дверь. Людочка уставилась на нас во все глаза. Она соскочила с места, намереваясь уйти, но резко передумала и отошла подальше от своего стола, прижалась между окном и стеной. Видимо, ей ещё не приходилось иметь дело с разъяренным директором. Мне, кстати, тоже.
– Вы что делаете, Надежда Викторовна? Что за концерт вы мне тут устроили и по какому праву? – навис он надо мной, не обращая внимания на перепуганную Люду. – Вы, в-вообще, в своем уме?
– Я в своем уме, – ответила, освобождаясь из его цепких пальцев, – Вот ваши удочки.
– Какие к черту удочки! – взревел Лероев, не глядя на пакеты, но с опаской покосился на дверь и чуть тише проорал еще раз, – Какие к черту удочки! Почему вы не выполнили мою просьбу? Почему не купили платье?
– Я выполнила. Удочки купила – дорогие и очень хорошие – и всяких штуковин к ним набрала. Все, что есть в вашем списке…
– Вы издеваетесь, да? – было похоже, что шеф вот-вот взорвется, как бочка с порохом.
– Нет. Я выполнила все, о чём вы просили меня. Платья в списке нет, – я вытащила блокнот и конверт с деньгами, – Забыла сказать, я ещё немного потратилась на такси.
Лероев посмотрел на меня бешеными глазами, и показалось, что вот-вот разорвет на части. Но он вдруг отвел взгляд. Глубоко вздохнул