был шансом сбросить ограничения своего титула и принять ту женщину, которой она стала. Страницы эротических томов научили ее искусству соблазнения, показали ей красоту в покорности. Но именно сила, которую она видела в глазах своего отца, то, как он мог заставить самых могущественных мужчин дрожать одним взглядом, по-настоящему пленили ее. В тихих уголках своего сердца она жаждала сама обладать этой силой, увидеть, как мужчина, который был ее кумиром, поставлен на колени силой ее собственных желаний.
Ее дни, предшествовавшие маскараду, были наполнены притворной невинностью, маскарадом внутри маскарада. Она проводила часы в своих покоях, ее сердце колотилось, когда она примеряла платье, которое она тайно сшила для вечера, ткань соблазнительно шептала на ее коже. Каждый стежок, каждая бусина были размещены с целью подчеркнуть ее изгибы, соблазнить глаза, которые, как она знала, будут наблюдать за ней, соблазнить ту пару глаз, которую она жаждала больше всех остальных.
Лила стала экспертом в чтении тонкостей доминирования ее отца, того, как его взгляд мог заставить ее чувствовать себя одновременно уязвимой и сильной. Его власть была не просто ролью, которую он играл; она была вплетена в ткань самого его существа. Его сила была соблазнительной симфонией, которая резонировала в ней, ритмом, который стал самим сердцебиением ее существования. Это было то, как он мог заставить замолчать комнату одним взглядом, как его голос мог приказать повиноваться одним словом, от которого у нее слабели колени. Однако именно его нежность, редкие моменты уязвимости, которые он себе позволял, по-настоящему пленили ее.
Ее влечение к нему переросло из искры в ад, любовь, которая вышла за рамки того, что считалось уместным. Это был не просто мятежный роман или мимолетная одержимость. Это было глубоко укоренившееся желание, которое стало ее самой сутью, потребность, которую она больше не могла игнорировать. В тихой святости своей комнаты она часто проводила пальцами по контурам своего тела, представляя прикосновение его мозолистых рук, тепло его дыхания на своей коже. Ее мысли становились смелее, ее фантазии ярче с каждым днем, безмолвное крещендо, которое больше нельзя было сдерживать.
Доминирование Виктора всегда было утешением для Лилы, уверенностью в том, что она в безопасности, что ее любят. Однако, по мере того, как она становилась женщиной, границы размывались, и она обнаружила, что жаждет той самой власти, которая когда-то была оплотом защиты. Она наблюдала, как он с легкостью лавирует в бурных водах придворных интриг, его сила была маяком, который притягивал ее ближе, даже если это отталкивало более рациональную часть ее существа.
Глава 4
В тихие моменты дня она часто обнаруживала себя погруженной в мысли, ее разум блуждал по тому, как он двигался, как его голос мог заставить воздух, казалось, вибрировать от его воли. Его присутствие было силой, магнетическим притяжением, которому она не могла противиться, и она обнаружила, что ищет его компании, жаждая любой