но после сделанного усилия упал: у него подкосились ноги.
– Полно! Ты с ума сошел! – сказал мэр.
– Посмотрите на мои руки, – отвечал тот, поднимая окровавленные руки со скрюченными, похожими на когти пальцами.
Действительно, левая рука его была красна до кисти, правая – до локтя. Кроме того, на правой руке струйка крови текла вдоль большого пальца: вероятно, жертва в борьбе укусила своего убийцу.
В это время подъехали два жандарма. Они остановились в десяти шагах от главного действующего лица этой сцены и смотрели на него с высоты, восседая на своих лошадях.
Мэр подал им знак. Они сошли с лошадей, бросили вожжи мальчику в полицейской шапке, по-видимому, сыну кого-то из стоявших тут же. Затем подошли к Жакмену и подняли его под руки.
Он подчинился без сопротивления и с апатией человека, ум которого сосредоточен на одной мысли.
В это время явились полицейский комиссар и доктор.
– А! Пожалуйте сюда, господин Робер! А, пожалуйте сюда, господин Кузен! – сказал мэр.
Робер был доктор, Кузен – полицейский комиссар.
– Пожалуйте, я хотел уже послать за вами.
– Ну! В чем дело? – спросил доктор с самым веселым видом. – Кажется, убийство?
Жакмен ничего не отвечал.
– Ну что, Жакмен, – продолжал доктор, – правда, что вы убили вашу жену?
Жакмен молчал.
– Он, по крайней мере, сам сознался, – сказал мэр. – Однако, может быть, это галлюцинация, и он не совершил преступления.
– Жакмен, – сказал полицейский комиссар, – отвечайте. Правда, что вы убили свою жену?
То же молчание.
– Во всяком случае, мы увидим, – сказал доктор Робер. – Вы живете в переулке Сержан?
– Да, – ответили два жандарма.
– Я не пойду туда! Я не пойду туда, – закричал Жакмен, вырываясь из рук жандармов быстрым движением, как бы желая убежать, и убежал бы раньше, чем кто-либо вздумал его преследовать.
– Отчего вы не хотите туда идти? – спросил мэр.
– Зачем идти, я признаюсь во всем: я ее убил. Я убил ее большой шпагой с двумя лезвиями, которую взял в прошлом году в Артиллерийском музее. Мне нечего там делать, ведите меня в тюрьму!
Доктор и мэр переглянулись.
– Мой друг, – сказал полицейский комиссар, который, как и Ледрю, полагал, что Жакмен находится в состоянии временного помешательства, – вам необходимо пойти туда, чтобы направить правосудие в надлежащее русло.
– А зачем направлять правосудие? – отвечал Жакмен. – Вы найдете тело в погребе, а около тела, в мешке от гипса, голову, а меня отведите в тюрьму.
– Вы должны пойти, – настаивал полицейский комиссар.
– О боже мой! Боже мой! – воскликнул Жакмен в ужасе. – О боже мой! Боже мой! Если бы я знал…
– Ну, что бы ты сделал? – спросил полицейский комиссар.
– Я бы убил себя!
Ледрю покачал головой и, посмотрев на полицейского комиссара, хотел, казалось, сказать ему: тут что-то неладно.
– Друг мой, – сказал он убийце, –