вдребезги.
– Ты что, бес, творишь? Ты чего мусоришь? Выпил, и хулиганить взялся! Мало водку сожрал, так и посуду бьешь! Вон нечестивец! Вон со двора! – вскипел отец Михаил.
– А все одно подыхать! – горестно заломил руки Треха.
– Не серчай, Миш, не нарочно он. Не в себе. Не видишь? – вступился Степаныч, но приходского священника заело, понесло, сорвало, не совладал с захлестнувшей эмоцией.
– Вон, чертово семя! Вон отсюда, пока во искушение не ввели. Начешу загривки поленом! Господи, прости меня, грешного! – закричал он и вытолкал нахальных посетителей со двора, – У бесы, – пригрозил волосатым кулаком из-за забора и запер за ними калитку, – Еще придете, палкой прогоню.
* * *
Замутило Треху в конец. Выплеснул он переполнявшую его тяжелую воду на поповский забор и побрел, словно во сне по неровной дороге, куда глаза глядят. Отстал от него Степаныч или еще куда делся он не осознавал. Может быть, махнув рукой, направился к своему дому, или у Миши остался судачить. Оставил в покое и, Слава Богу. Надоели все, заели, затюкали. Помощи от них никакой, одни только неприятности. Словно граблями по нервам елозят. Всяк норовят щипнуть побольнее. По измученному организму, как по бревну топором чешет. Упасть бы куда и сдохнуть. Такая тоска и муть в душе поднялась, что света белого стало не видно.
– Треха, а ну, стой! – раздался сзади зычный голос бригадира, – Ты почему не на покосе?
Колька вздрогнул всем телом, обернулся на зов и обмер. Из окружающего его фиолетового марева вынырнуло нечто несуразно мохнатое, черное и злое, с круглыми как шары налитыми кровью глазами.
– Ой, мама, – схватился он за горло и сел на землю.
– Опять шлангуешь! Дурика из себя строишь? Я тебе покажу, как больным прикидываться, – зарычало чудовище, схватило мужичка за шиворот, подняло, встряхнуло словно мешок с тряпьем, и поставило на ноги, – Марш в поле. Сено горит. Бегом, твою мать… Чтобы через пять минут на скирде сидел. Приду, проверю. Не найду – получишь разом за все. Ясно? Вечером о других подвигах потолкуем. Пошел. Бегом. Марш!
Дикий ужас охватил Треху. Дунул он со всех ног неведомо в какую сторону, и если бы не стог сена по пути, то верно зашибся бы насмерть о столб или встречное дерево.
Когда он очухался, то никакого чудовища рядом не оказалось. Все окутывал чарующий аромат прелой травы и мягкое лучистое солнца.
– Ё-моё, – встряхнул мужик дурной башкой, – Привидится же такое.
– Офигеть просто, – шепнуло совсем рядом нечто летучее.
– Кто это тут? – удивился Треха, оглядываясь по сторонам.
– Скрум-м, – муркнуло в ухо некое существо и вынырнуло прямо из под сена возле левого глаза.
На вид оно показалось не больше крупной раскормленной кошки. Такое же пушистое и круглое, но воздушное, словно сотканное из невесомых паутинок сероватого цвета. Довольно симпатичное. Во всяком случае, не страшное, как то, что набросилось на дороге и погнало скирдовать в поле.
– Какой,