ко мне, отдаётся.
Уже почти… чуть глубже, пальцами раскрываю стеночки. Трусь рядом с клитором. Из-за огромной чувствительности этого достаточно. Лерчик вскрикивает еще громче, затем сжимает меня своими мышцами.
Падает, дрожа всем телом, а я ловлю ее эмоции. Купаюсь в них, чувствуя себя гребаным героем.
– Нет для мужика музыки лучше, – шепчу, целую малышку в макушку, – чем крик его кончающей женщины.
– Правда? – мурчит, затем поднимает на меня свои бездонные глаза.
– Ну что, покушаем? – подмигиваю девушке.
– Хорошо, – Лера слезает с меня, забирается на пассажирское сиденье и морщится.
– Что такое?
– Мокро, – дует губки.
– Возьми салфетки, – открываю бардачок, достаю упаковку.
Случайно задеваю ладонью пачку презервативов. Вскрытую. Да, я не был монахом в эти пятнадцать лет. Если бы был, яйца были бы размером с мою лысую голову.
Лера поднимает пачку, открывает. Моя деловая.
– Трех нет, – бурчит, затем убирает упаковку обратно, – интересно… ладно.
– Что ладно?
– Аппетит пропал, – фыркает, пристегивается, – отвези меня домой.
– Лер, – зову ее.
– Домой хочу! – капризничает.
– Не-а, – подмигиваю ей, – я тебя не отпущу, пока мы не поедим. Знаю я, что сейчас ты уже себя накрутила…
– Откуда знаешь? – рычит. – Много таких было, да?
– Лера, – уже с трудом сдерживаю хохот, – ты ревнуешь?
– Нет! – густо краснеет. – Ну… если только чуть-чуть…
– Я и не скрываю, что у меня были женщины. Иначе мои яйца катились бы впереди меня.
Она поджимает губки, затем прыскает. Ну вот! Отлично. У меня получилось ее развеселить. Я ведь не вру. Да, жены у меня нет и не было. Но одноразовый секс случался, пусть и не так часто, как мог бы…
– Поехали покушаем, – мурчит, возвращает мне веселый взгляд.
– Слово дамы – закон, – смеюсь, затем давлю на газ.
Несмотря на то, что у меня яйца сжаты в плотный комок и болят от возбуждения. Что член рвет брюки и падать не планирует, пока невинная дочь друга не скроется с поля зрения…
Я счастлив.
Глава 8
Ян
Сижу в ресторане и гляжу в окно. Вокруг снуют молоденькие официантки, а мои мысли далеко. Они с Лерочкой, юной дочкой Петьки, нашего с Игнатом кореша еще со школы.
Дружба у нас крепкая, и даже когда мы с лысым рванули в столицу за счастьем, поддерживали отношения. До нашего отъезда мы часто бывали в гостях у четы Матвеевых.
А два года назад Петька погиб. Не буквально, а образно.
Его жену задавил на пешеходном переходе какой-то пьяный депутат, которого потом отпустили. Попытались обвинить саму жертву. Тогда-то Петька нам и позвонил.
Мы тогда все связи подняли и засадили мудака надолго, приукрасив его жирную рожу сломанным носом. Но от нашего друга осталась лишь тень. Единственной, кто поддерживал в нем жизнь – была дочь Лера.
– Ян! Какие люди! – как знак свыше, рядом с моим столиком возникает Петька. – Ты тоже