главное, что мы живые. Жить надо. А вам поправляться надо, – уже веселее добавила она. – Есть хотите? Ой, что я спрашиваю! Сейчас мы сготовим вам суп из бараньих костей.
У самой двери ее догнал вопрос:
– А почему вы не спрашиваете, как зовут меня?
– А я знаю, я документы ваши посмотрела. Только имя у вас очень сложное, я никак не могу его запомнить.
– Тогда зовите просто Паша. Меня на фронте все так звали.
– Хорошо, Паша.
Хункарпаша одолел всего с десяток ложек горячего супа с домашней лапшой и почувствовал, как его снова повело. Но скоро головокружение прошло, он отер полотенцем мокрое лицо и виновато сказал:
– Никогда не думал, что буду как новорожденный ягненок: сил нет встать, даже есть тяжело.
Надя снова засмеялась:
– На новорожденного ягненка вы совсем не похожи, скорее, на породистого бычка. Через денек – другой на ноги встанете, тогда вас уж ничем не удержишь. – После паузы почему-то осторожно спросила: – Дома ждут?
– Да, очень ждут. Они даже не знают, где я сейчас нахожусь. Так обидно. Обещал к Новому Году быть дома. Сколько же я у вас пролежал?
– Сегодня пятый день. До Нового Года еще целая неделя, так что успеете до праздника увидеть своих родных.
Хункарпаша уловил в ее голосе грустинку. Не зная, что с ней происходит, попытался подбодрить не то себя, не то ее:
– Ничего, все будет хорошо, Надия. А где живут ваши родственники?
Он не заметил, как вмиг потухли ее глаза, и лишь голос, с трещинкой, приглушенный, насторожил его:
– У меня, кроме тети Полины, никого и не осталось… – Хункарпаша мысленно выругал себя самыми последними словами и уже хотел перед ней извиниться, но Надежда продолжала: – Отец еще в финскую погиб, мать в оккупации где-то сгинула, старшего брата убили под Смоленском, совсем недалеко от нашей деревни, где мы жили. От деревни ничего не осталось, мне и возвращаться было некуда. У меня есть еще младший братишка, Коленька. По разговорам, его угнали в Австрию, и до сих пор от него никаких известий. Писала запросы, искала – никто ничего не может ответить.
– Тетя Поля тоже одна?
– Нет, у нее сын живой. Он военный, служит сейчас в Германии.
После долгой, неловкой паузы Хункарпаша спросил:
– Вы так и не рассказали мне, как же я очутился у вас.
– Да все просто. – Девушка села на табуретку, прогладив под собой юбку, и облокотилась правой рукой об стол, подперев ею щеку. – Когда вас выгрузили из эшелона, комендант позвонил в нашу больницу. Там сказали, что больница закрыта, а врач уехал по вызову в какую-то деревню, там женщина рожает.
– А почему больницу закрывают? Разве так можно? – спросил Хункарпаша.
– Время такое – ворья много развелось, крадут все, что попадет под руку: что нужно и что не нужно. А потом на рынке продают. Ну и вот… А я как раз сменялась. Виктор Палыч, это комендант наш, упросил меня приютить вас до утра. Ты, говорит, – медсестра, справишься как-нибудь, а утречком в больницу отправим. Утром врач пришел,