уже не причитал, а просто сидел на стуле и раскачивался туда-сюда. Видимо, нервы у человека сдали. А я колебался – не выскочить и не удрать ли куда-нибудь?
Но тут я понял, что мне самому может понадобиться медицинская помощь.
Рядом со мной, на стене, к которой я прижимался (и сразу вспомнился классик: «Вы помните, вы все конечно помните, как я стоял, приблизившись к стене…» и так далее), висело огромное зеркало в резной раме. Вначале я просто бросил взгляд сбоку – обалдел, не поверив увиденному. А потом, уже не колеблясь, подошел и уставился.
Ё-мое! Это кто там в Застеколье? Что за парнишка отражается? Нет, не парнишка, а целый парнишище. А себя ли я вижу?
Отображение не радовало. Выше меня примерно на полголовы (а мой рост метр семьдесят), шире в плечах. И вес, судя по всему, не мои семьдесят килограммов, а добрых восемьдесят, если не восемьдесят пять. И все это было облачено в темно-зеленый пиджак с многочисленными пуговицами и воротником-стойкой, как у нынешних парадных мундиров. А по воротнику зачем-то идут две золотые полоски. Как их правильно называют? Кажется, галуны.
Не знаю зачем, но я принялся пересчитывать пуговицы. Насчитав девять штук, забеспокоился – зачем столько?
И только рассмотрев фигуру и мундир (это не пиджак и не китель, а сюртук), начал всматриваться в свое лицо.
Ну не я это! Вот точно – не я! И морда ширше, и скулы обозначены. На подбородке жидкая поросль – наметившаяся бороденка.
Странно, что я спокойно отнесся к перемене в фигуре и внешности (как бы спокойно!), но вот эта поросль меня убила. Да я отродясь не носил ни бороды, ни усов. Чтобы растительность на лице выглядела прилично, надо за ней ухаживать. А иначе борода превратится в лопату. Нет уж, лучше все сбривать на фиг. И Ленка говорит, что с небритыми целоваться не любит.
Ленка?!
Кажется, я издал какой-то звук. Не то грудное рычание, не то всхлип, напоминающий храп. Не знаю, откуда этот звук пошел, не то из горла, не то из самого желудка.
– Ванюша, что с тобой? – подскочил ко мне дядька, сразу же позабывший про свои стенания и рыдания.
– Я в зеркало на себя посмотрел, – ответил я, не узнавая своего голоса.
Дядька посмотрел на мое отражение в зеркале, перевел взгляд на меня и с недоумением спросил:
– И что не так?
– А все не так, – хрипло ответил я. – Морда не та, бороденка какая-то дурацкая, как у козла.
– И чего это тебе морда не нравится? – удивленно переспросил дядька. Встав рядом со мной, приобнял за плечи и кивнул с толикой гордости: – Вон погляди – у меня тоже морда такая, только постарше. Кровь Чернавских!
Елы-палы, а ведь мы с этим дядькой и на самом деле похожи, словно отец и сын. Правда, он меня пониже.
Словно отвечая на мой вопрос, Чернавский сказал:
– Вымахал ты, Иван, словно верста коломенская. Но это ты в мамку пошел! – Не потрудившись спросить разрешения, дядька потрогал мой подбородок и хмыкнул: – А бороденка дурацкая, я согласен. Так ее сбрить – и делу конец. Я тебе еще в прошлый раз говорил – не нужна она тебе. А ты заладил – мол, принято так. Студенты,