грабившими испанские и португальские суда, перевозившие в Европу золото, серебро и прочие ценности из Америки. Все это совершалось при поддержке и по прямому подстрекательству королевского двора и лондонской знати, так же как налеты на побережье испанских колоний и работорговля. Первые британские колонии, захваченные на севере Америки, и были прежде всего базами фактически государственного пиратства.
Со второй половины XVII в. Англия, постепенно наращивая военное могущество на море и на суше, сумела к началу XIX в. отобрать у Голландии почти все ее колонии в Азии и проникнуть в главную из них – Индонезию. С XVII в. развернулось и англо-французское противостояние в Индии и Америке, в основном, закончившееся в пользу Англии. Параллельно англичане начали завоевание Малайи и Бирмы. Но британские (как и голландские) завоевания шли медленно, так как сопротивление им было гораздо сильнее, чем португальцам и испанцам, ввиду захвата ими обширных территорий и подчинения целых народов. Политика насильственной христианизации, торговой монополии, налогового грабежа и административного подчинения не только оскорбляла религиозные чувства и национальное достоинство жителей Востока, но также задевала их экономические и политические интересы. Поэтому англичане, учитывая опыт всех своих предшественников и конкурентов по колониальному грабежу, выработали концепцию «косвенного управления» колониями.
Она заключалась в стремлении установить как можно более тесный контакт с верхушкой завоеванной или фактически подчиненной страны, всячески ее обласкать и подкупить, максимально приблизив в политическом и культурном отношении, но при этом – не вмешиваться, по возможности, во внутренние дела данной страны, создав у ее народа иллюзию сохранения своей самостоятельности и самобытности. Расчет заключался в том, что местная верхушка, полностью ориентируясь на Лондон, сама найдет наилучшие способы и пути реализации британских интересов и при этом, опираясь на традиции страны, сумеет умело замаскировать суть своего прислужничества колонизаторам.
Слабым пунктом концепции была относительная узость социальной опоры политики Англии. Чем сильнее были традиционные элиты (феодалы, родо-племенные вожди и т. п.), чем прочнее оказывались их позиции в стране и чем дольше англичане привлекали их на свою сторону, тем успешнее осуществлялась концепция «косвенного управления». Однако далеко не всегда и всюду так было. Позиции и авторитет традиционных элит, как правило, подрывались уже самим фактом присутствия колонизаторов. «Невмешательство» последних во внутренние дела колонии тоже имело свои пределы: очень часто этот принцип нарушался. Кроме того, традиционные эксплуататоры, соглашаясь на сотрудничество с англичанами во имя, как правило, каких-то своих корыстных интересов, далеко не всегда находили оптимальные способы реализации пробританской политики и тем более маскировки ее направленности. Поэтому британскую колониальную