emphasis>– Зачем я тебя рожала в муках.
Аня не помнит, когда она это написала, – возможно, на площадке во время очередного ночного монтажа декораций.
Стержень скользит по бумаге:
– Берём розовое, тебе идёт, в нём ты нежная красивая девочка.
– Я не люблю розовые платья. Я не ношу розовые платья. Хочу чёрное.
– В чёрном ты как на поминках.
– Не ношу розовое.
– Я тебя рожала в муках.
– Я чёрное ношу.
– Я тебя рожала в муках.
– Мне идёт чёрное, в розовом – это не я.
– Зачем я тебя рожала в муках.
– Берём розовое.
Февраль 2015
1.
Аня ёрзает на пассажирском сиденье, пытается усесться так и этак, но громоздкие берцы не позволяют менять позы. Глядя в зеркало заднего вида, поправляет серёжку-штангу в брови, проверяет, всё ли в порядке с колечком в носу. Рассматривает выбритый левый висок и выкрашенные в синий пряди. Постукивает ногтями по дверце.
– Аня, прекрати.
– Окей, – сцепила ладони в замок.
Вика уверенно крутит руль, следит за знаками, машинами, пешеходами. Юбка впивается в бёдра и не даёт свободно двигаться, но, конечно же, Викуля не носит штанов, прям как мамочка, мамочка считает, что истинная женщина может носить брюки только в крайних случаях.
За окном проплывает ЦУМ, желтеет огромный плакат «Сегодня -30% на всё!» Плотные потоки входящих и выходящих из здания людей похожи на голову и хвост бесконечной змеи из игры, в которую Аня часами играла, просиживая лето в детском лагере.
– Так куда ты там едешь, Ань? – Вика бросает короткий взгляд на сестру.
– Высади меня на «Купаловской».
– Собеседование?
Аня, молчи. Она и так всё прекрасно знает. Не ведись. Не позволяй ещё больше себя растормошить, вон и так сердце колотится. Не позволяй, Аня. Как там было у Маргарет Этвуд?
не дай ублюдкам себя доконать
– Вик, – и всё же ты не выдерживаешь, – не надо цирка, я всё слышала, как вы с мамой меня обсуждали.
– Не совсем, – Вика улыбается, поправляет длинные волосы, ровно падающие на плечи, – скорее мама говорила, а я слушала. Я же от тебя не слышала, что это и где. Расскажи.
– Всё ты знаешь.
Будь Аня другой, будь у неё другая сестра, будь у них другие отношения, Аня бы говорила:
Вика, это театральный фестиваль, называется «Слёзы Брехта», меня зовут помогать в его организации, сколько денег не знаю, но, скорее всего, мало, что именно надо делать, тоже не знаю, что скажут делать, то и буду, просто это мечта – там работать, Джульетта Громовская легендарная, она привозила в Минск крутейшие спектакли, и мне страшно, мне так страшно, но я хочу попробовать, я должна попробовать, Вика, поддержи меня, скажи, что понимаешь меня, скажи, что у меня всё получится.
Машина скользит мимо кафетерия «Каравай», красные буквы названия нависают над высокой аркой. Пару месяцев назад, ещё в Варшаве, Аня мечтала, как вернётся в Минск, придёт в «Каравай», вдохнёт запах выпечки и кофе, торжественно съест пирожное «Бисквитное» и этим скажет городу: привет, я снова тут, встречай!
«Каравай» был с Аней всю жизнь. Здесь она прогуливала уроки, запивая пирожные горьковатым кофе. Взваливала на плечи рюкзак, в руке – пластиковая чашечка, осматривалась – нет ли поблизости знакомых взрослых. Достать из кармана куртки белую пачку с синей полоской Winston, прикурить и идти дальше, балдея от головокружения.
Прогулы были лучшим, что случалось с Аней в старших классах. Проще простого: приходишь в школу в джинсах с огромными дырами на коленях, стоящая на входе женщина с начёсом орёт своё фирменное «марш домой переодеваться!», ну, и до школы, конечно, больше не доходишь.
Аня поступила в университет в Варшаве. Первый курс – съёмная комната в пропитанной старушечьим запахом квартире. Пары до девяти вечера и слёзы в трамвае, рассекающем город под чёрными дождями. И учёба: писать тексты, читать тексты, писать про прочитанные тексты. Второй тире четвёртый год – легче. Уже есть пара подружек, знакомец с забористой травой, редкие тусовки в общаге. Дешёвое мартини из горлышка на улицах Stare Miasto, пара таблеток чего-то расширяющего сознание в клубе и даже одна кинки-пати, с которой, правда, Аня быстро сбежала.
Заканчивался последний курс, на выходные Аня приехала домой. Семейный совет, решение принято. Анастасия Евгеньевна рассказывала подруге по телефону:
– Да, Анюся завтра уезжает. Да, будет учиться в магистратуре и работать у Дашки, помнишь, подруга моя по нархозу? Бизнес свой у неё в Польше. Да какая разница? Не знаю, в европах этих нужно магистра иметь, это ценится, а уж магистра чего – никому не важно. Напишет, защитит, что, мозгов у неё нет? Ну и потом уже работу серьёзнее будет искать, у Дашки расти там, конечно, некуда.
Это был редкий момент, когда мама рассказывала об Ане без этой