смотрит на сестру устало, перегибается и открывает дверь.
– Спасибо, Вик, я бы и сама справилась, – Аня выпутывается из ремня.
Аня хлопает дверью машины чуть громче, чем необходимо.
*
Офис компании «Арт энд блад» находится на последнем этаже Музея довоенного искусства. Пышное четырёхэтажное здание, сталинский ампир со скульптурами мускулистого рабочего и фигуристой крестьянки на крыше.
Объясняет вахтёру, что она на собеседование. Он указывает на лестницу слева от входа в выставочный зал.
Проходит первый этаж, второй, третий. Ступеньки высоченные, пахнет, словно где-то завалялась куча сырого белья. Лестничный пролёт. Аня проводит по экрану телефона: 12:57. Руки дрожат. Вот и чёрно-красная вывеска: «Арт энд блад». Аня тянет дверь на себя.
Не открывается. Ещё раз проверяет время и день – четверг, 12:58. Сообщение в почте – приглашаем в четверг, в 13:00.
Тянет ещё раз – дверь не поддаётся.
вибрирует
телефон
незнакомый
номер
– Это Анна Горелочкина? Из «Арт энд блад», – голос занятой и запыхавшийся. – Вакансия закрыта, Анна, уже взяли человека, она у нас несколько лет была волонтёром. Алло? Аня?
2.
Аня открывает дверь квартиры, запах жареного бьёт в нос.
– Ну что, Анют, как прошло?
Аня расшнуровывает ботинки.
– Что, с матерью поговорить не хочешь? – Анастасия Евгеньевна выходит в коридор.
На ней, как всегда, юбка до колен, блузка застёгнута на все пуговицы, поверх – белоснежный передник.
Аккуратное каре и идеально уложенная чёлка, словно женщина прилетела из Америки эпохи идеальных домохозяек. И в то же время – главный бухгалтер в международной корпорации, «второй человек после генерального», как она иногда «ненавязчиво» упоминает.
– Мама, ну что – как? Никак.
И теперь же не отстанут, пристроют её к Ване, Викиному муженьку, писать чушь вроде:
идеальное платье для вашего особенного вечера, тонкий шёлк грациозно струится по ногам, в меру глубокое декольте оставляет простор воображению избранника
Аня входит в свою комнату, дверь захлопывается слишком громко.
– Явилась! Мать-то тут при чём? А я курицу пожарила! – хлопает дверь в комнату матери, ухают книги на полках в комнате Ани.
В третьей комнате за столом, заваленным папками, стопками бумаг, книгами, сидит отец. Он, возможно, мог бы и спросить, как прошло собеседование, но наверняка передумал, услышав повышенные тона и хлопки дверями. Как он обычно выражался: «бабы снова орут, две истерички». При слове «отец» первая картинка, которую видит Аня: его спина и захлопывающаяся дверь в его комнату. С каждым годом Аня заходила в эту комнату всё реже, чуть ли не неделями могла с отцом не видеться, живя с ним в одной квартире. Аня помнит какое-то совместное времяпрепровождение в детстве: куда-то он её возил, как-то с ней разговаривал – и всё как будто закончилось в момент, когда Аня начала взрослеть и превращаться в женщину. Она хорошо помнит, как надела летом топик, сквозь который уже явно