достижения вершины, – удерживает нас от чересчур трудных восхождений. Именно это происходило с участниками нашего исследования, как и со многими из тех, кто был до них. Они переоценивали крутизну склона: реальный уклон на картинке был примерно 25º, а они говорили о 40º. Однако те, кто думал о больших секретах, считали, что склон еще круче. Они воспринимали окружающий мир так, словно тащили более тяжелую ношу.
Прежде чем браться за транспортир, поймите, что воспринимаемая крутизна склонов интересна лишь как отражение чувства сложности, создаваемой внешним миром. В другом исследовании мы напрямую измеряли его. Мы подобрали людей, состоящих в данный момент в отношениях, и после нескольких вводных вопросов задавали главный: вы когда-нибудь изменяли? Если они говорили «да», то мы спрашивали, насколько их тяготит эта неверность, в частности как порой они думают о сложившемся положении и как сильно беспокоятся{16}. Затем мы интересовались, насколько тяжело им выполнять различные задачи: подниматься с продуктами по лестнице, гулять с собакой или помогать кому-нибудь с переездом. Чем больше участников эксперимента тяготила неверность, тем более сложными они считали такие задачи.
Наши гости чувствовали тепло ненастоящего огня потому, что их система восприятия шептала: «Тепло». Аналогичным образом система восприятия делает для испытуемых с грузом тайных измен более тяжелыми другие задачи – она шепчет: «Тяжело».
На этом мое изучение секретов, наверное, и закончилось бы, если бы не одно обстоятельство. Когда другая научная группа повторила исследование с холмом, результаты оказались другими: экспериментаторы не всегда обнаруживали разницу в оценках крутизны склона после размышлений о «больших» и «маленьких» секретах. Поэтому я вернулся в лабораторию, чтобы определить, в чем дело. Неожиданно я в новом свете увидел вопрос одного анонимного рецензента исследования: когда экспериментаторы просили участников подумать о секрете и изменяли при этом всего одно слово, что они имели в виду под «большим» и «маленьким» секретом? Рецензент указывал: «большие секреты» не обязательно должны быть «тяжелыми»{17}.
Спустя несколько лет я доказал, что этот критик был прав. Когда мы снова провели исследование, то спрашивали участников, насколько секрет тяготит их (как с испытуемыми, которые совершили измену){18}. Участники, которые думали о «больших» секретах, говорили, что это тяготит их больше по сравнению с теми, кто думал о «маленьких» секретах, а вот «размер» тайны не имел значения. Чем больше секрет тяготил участников, тем круче им казался склон.
Вернемся к секрету, о котором я рассказал в предисловии. «Я не твой биологический отец» – это большой секрет по любым меркам. Однако хранение этой тайны не было для моих родителей обременительным. Большую часть времени они не думали об этом секрете. Иногда все же приходилось, например когда люди замечали, что мой брат пошел в отца, а я в мать. Молодым семьям