ловко выудила длинную сигариллу из яркой пачки, я жестом отказалась. – Видела уже нашу подружку-шлюшку? Как тебе ее губищи?
– Ты про кого так нежно? – изумилась я.
– Про Рикиту же! – Наташка постучала мне пальцем по лбу. – Или у нас еще кто-то из девок себе губы наколол так, что кажется – осы покусали?
– А что с ней? – все еще не понимала я. – Ты ее так за губы приложила?
– Когда все в актовый зал ломанулись, она в спортивной раздевалке Женьке отсасывала.
– Серьезно? – Я представила как картиночно-глянцевую ухоженная куколка Рикита этими своими пухлыми губками берет у пузатенького Протасова в рот… и сделала это зря. – Он же… Фу!
Наташка хрипло рассмеялась, глядя на мою реакцию, затянулась и выпустила дым в предзакатное небо.
– Она в него весь десятый класс была влюблена. Помнишь, он ходил тогда в качалку и был такой гладкий мускулистый пупс со светлыми кудряшками? По нему половина девок вздыхала, но ее прям клинило. Может, она до сих пор вместо лысинки видит те кудряхи.
– Она же замужем?
– Ну так муж в Германии. О чем он не знает, то ему не навредит.
– Блин…
Я так растерялась от ее демонстративного цинизма, что забыла даже про свою роль успешной звезды и независимой женщины. По-хорошему, это я должна была говорить текст про «муж далеко», но…
– Сафронова не приехала, кстати? Разжирела и стесняется? – Наташка докурила и вытащила следующую сигарету. Щелкнула зажигалкой. Мы же тут сплетничать, я так поняла, под это дело можно и пачку уговорить.
– Нет, там всего человек пятнадцать. Морозов, Синаева, Чернозуб, Вешнякова…
– О, а Синаева приехала, хотя у нее тоже жопа с дом. Но есть оправдание. Иванова тоже мне сказала, что не приедет. Видела ее на фотках? Время не пощадило. Такая, знаешь, тетка нашего детства, так и ждешь, что за поломанную сирень влетит.
– А что, все, кто не приехал – стесняются? – хмуро уточнила я.
То есть, все эти годы про меня думали и говорили вот такое же?
– Ну а как еще? Это ж только на словах все такие: ах, к чему вспоминать наши детские обиды! А в реальности все отлично помнят. Особенно хорошо помнят те, кого травили. Зато те, кто травил, – они самые светлые человечки.
Ее мысли были таким неприятным отражением моих, что я поежилась. Грубым, темным. Но похожим. И мне совсем не хотелось с ней соглашаться, хотя говорила она вроде бы правильные вещи.
Просто… мерзко.
– Илюха-грязнуха тоже тут? Никогда не ходил на наши встречи, как и ты, а тут, смотрю, на юбилей выманились.
– Да, тут.
У Ильи в старших классах действительно было такое прозвище. Как-то в школьном походе он отказался идти с парнями в деревенскую баню, сказав, что вполне помоется и в ледяной речке, только в одиночестве. С тех пор и прилипло. Нечего отрываться от коллектива.
– Меня после школы на свидание тоже как-то звал. Но я не Варька, я его прямым текстом послала. Представляешь, рассказывала бы потом, что