кивает Аннабель, теряясь где-то в своих мыслях. – Мне так жаль, что мы все это пропустили. Что подвергли тебя опасности. Страшно представить, что бы произошло, если бы…
Я вижу, как на ее глазах наворачиваются слезы, поэтому прерываю:
– Он был идеальным актером. Не сожалей о том, на что никто из нас не мог повлиять. Мы просто не смогли вовремя распознать его.
Алекс всегда располагал к себе людей. Ему хватало одной искренней добродушной улыбки, пары рыцарских поступков – и все падали к его ногам. И мужчины, и женщины. Словно он создавал себе армию фанатов, которая посчитала бы меня сумасшедшей, если бы я вышла и сказала, что он псих.
– Почему ты всегда это отрицала? Я же видела синяки в последние месяцы. Мы могли тебе помочь. Могли предотвратить все это. – Она обводит рукой помещение. – Боже, да я бы руки в кровь разодрала, но нашла бы способ помочь тебе, но ты не позволяла.
Аннабель вытирает слезы с уголков глаз.
– Как Майк Вазовски [7]? – пытаюсь пошутить я, чувствуя тысячу уколов стыда из-за того, что им пришлось через это пройти.
– Что?
– Разодрала руки. Как Майк Вазовски, когда чинил дверь?
– Да, – понимающе кивает она, слегка усмехаясь. – Ведь мы друзья. Неужели ты думала, что я от тебя откажусь?
– И я! – кричит Лиам из-за двери.
– Авантюрист! – отвечаю я так же громко.
Боже, я не заслужила этих людей. Почему они остаются со мной, когда я столько времени лгала им? Почему продолжают заботиться и любить меня?
Не знаю, сколько времени мы пролежали в тишине бок о бок, согревая друг друга теплом и чем-то таким неосязаемым, что можно лишь почувствовать. Спокойствием, верностью, пониманием. Она ждала и не давила на меня, потому что это Аннабель. Человек, который верен до мозга костей и добр, как лабрадор.
– Я не хотела втягивать вас, потому что боялась. Потому что у каждого в жизни свои проблемы и никому не нужны чужие. Мне было страшно, что если я подпущу вас ближе, то Алекс навредит и вам, – шепчу я голосом, наполненным сожалением.
Она наклоняет ко мне голову, крепче прижимаясь к плечу.
– Ты была рядом со мной все те годы, что я умывалась слезами по своей первой любви, пока в твоей жизни происходил полный бардак. Не говори, будто каждый должен заниматься своими проблемами. Дружба так не работает. Дружба – это сообщающиеся сосуды. Общее дно, понимаешь?
Я вздыхаю, позволяя ее словам осесть в голове. Этот разговор не излечил меня, рана не стала болеть меньше, вся ситуация все еще остается чертовски сложной, но… несколько камней падает с души, и я делаю спокойный вдох.
– Вся эта история с Максом… Что ты думаешь? Я совсем его не знаю, но почему-то чувствую, что у него доброе сердце, – размышляю я. – Несмотря на то, что он такой раздражающий…
Мы в унисон фыркаем, и я продолжаю:
– Это та доброта, к которой мне уже удалось прикоснуться. Странно ли это? Не ошибусь ли я вновь, поверив в благие намерения?
Аннабель садится и болтает ногами