разбирали слов,
Корни твои набухали
От откровенных снов.
Нет той любовной пары,
Их унесли года,
И ты засыхаешь
На краю сада одна.
У заброшенной риги
Луна в поле зябко светит,
Ветер на трубе играет,
Блик в окошечке мелькает,
Ива ветками шуршит.
По серебряному полю,
По низам позёмка веет
И штрихует белым вволю,
И играет, и кидает,
И крадётся, и юлит.
По распаханной дороге
Тонкий хрупкий лёд на лужах
Темнотой своей пугает,
Чёртик в колее сидит.
С дальней риги ты шагаешь,
Грязь прилипла к сапогу,
И себя подободряешь:
«Скоро к дому добегу».
«Калина с рваными листами…»
Калина с рваными листами
Над верстаком в тени скребёт,
Что годы с лучшими мечтами
Оторвáлися в полёт.
И краски неба поуныли,
Романсом не опишешь ты
Закаты, полные печали,
Осенней стылой наготы.
Клин улетает одинокий,
В ветрах постылый горький тлен,
И мысли о любви далекой
Давно тебя сковали в плен.
«Пролетела непогода…»
Пролетела непогода,
Покачала лапы сосен,
Мягче осень год от года,
Зелены листы осин.
Громом грянула в оконце,
Закрутила пыль вьюном,
Занавесок крутит кольца
И калиткой хлопнет в дом.
Быстрым всё дождем умыла,
Распугала муравьёв,
И так искренне, так мило
Расцветила склон холмов.
Снова жарко светит солнце,
И парит тропинок глушь,
И не верится – сентябрь,
А стоит такая сушь!
«В пушистую серость одето…»
В пушистую серость одето
Промёрзшее низкое небо,
А пихты седые за это
Как клоуны, рыжим согреты.
Волной за волною снежинки
Просторы под ними штрихуют,
Последние дикие яблоки
В коронах застылых бликуют.
Сменяя своё направление,
Шалят невесомые вихри.
Витают по линиям жизни,
Питая моё вдохновение.
«Не ходи к реке – там густой туман…»
Не ходи к реке – там густой туман.
Ведь что наша жизнь: слёзы, боль, обман.
А тропиночки во мгле не разберёшь,
И над пропастью сразу смерть найдёшь.
Вот блестит река, извивается,
Только всё ли в жизни сбывается?
И кривого-то пути не найти-сыскать,
А сойдёшь с него – себя потерять.
Погляжу вперёд, в толщу тёмных вод,
Тихий дальний звон – монотонен он.
«Растаяло дальнее эхо…»
Растаяло дальнее эхо,
И лес серебристо вздохнул,
Мороз щиплет тонкое веко,
И голос в гортани заснул.
Дубы в древнем скифском убранстве
Скребутся