потери себя казалось настолько реальным, что Ярослава захлестнула волна дикого, рвущего нервы ужаса. «Ты еще не готов к этому, но когда придет срок, ты вспомнишь…» – теперь шепот стал еле слышным, словно шелест отступавшей в море волны. И вдруг неожиданно все закончилось. Ярослав осознал себя на берегу Амура в кругу друзей с нетронутой стопкой в руке. «Что со мной произошло?» – подумал он, но от пережитых им ощущений не осталось и следа, только неясный осадок в душе, да невидимый и неслышный червячок в его голове наконец-то нашел себе место и затаился до времени.
– Ярый, ты чего водку греешь? – возмутился Илья. – За это, между прочим, Пушкина на дуэли убили, а Кутузову глаз высосали!
– Пошляк ты, брат. Нет в тебе ничего святого, – заявил Ярослав и отправил в организм порцию ледяной «Великоамурской-экстра».
– Это точно, – согласился Илья и предложил: – Пойдемте, что ли, мечи покрутим?
Тем временем святогорцы и гости праздника давно уже разошлись по интересам. Кто-то достал из багажника автомобиля крыло скайта и, к восторгу малышни, устроил воздушное шоу. Дима Большой, успевший обойти все группки и отведать ритуальную стопку за каждой частью стола, с удовлетворением отметил, что праздник в целом удался.
Ближе к вечеру те, кто чувствовал за собой какую-то вину, просили прощения у близких, да и у противников по «стенке» тоже. Завершилось все сожжением чучела Масленицы, общим хороводом и прыжками через костер. Когда основная масса гостей разъехалась, на Приамурье уже наползали вкрадчивые сумерки. Оставив позади вытоптанный снег и черный пепел сгоревшей Масленицы, люди торопились вернуться в уютные теплые квартиры. Завтра начиналась новая трудовая неделя.
Город на правом берегу реки светился разноцветными огнями, жизнь там текла своим чередом, а на опустевшей поляне с темнеющим в центре нее большим остывшим костровищем время как будто остановилось, замерло в тревожном ожидании. Через несколько часов по древнерусскому обычаю должен наступить Новый год. Для подавляющей массы населения Великоамурска это ровным счетом ничего не значило. Но для малой горстки людей, беззаботно развлекавшихся сегодня, так завершился последний спокойный и обыденный день в их жизни.
Они еще не знали этого.
Недалеко от недавно построенной шестнадцатиэтажной свечки, на пятом этаже которой Рязанцевы полгода тому назад получили двухкомнатную служебную квартиру, в полуподвальном этаже старенькой гостиницы «Восток» процветало питейное заведение с одноименным названием. До того как стать баром и по прихоти нового хозяина перейти на китайскую кухню, «Восток» последовательно побывал в ролях пельменной, закусочной, кафе, снова пельменной и, наконец, был причислен к лику кафе-баров. При этом сути своей никогда не менял. Гостиница ветшала, перестраивалась и ремонтировалась. А тезка, прочно оккупировавшая ее цоколь, всегда, несмотря на смену вывесок, оставалась забегаловкой, мистическим образом