rel="nofollow" href="#note43" type="note">43 Но Гертруда твердо решила, что он должен изваять женскую фигуру; по всей видимости, над ним не раз подтрунивали из-за того, что он никогда таковых не делал. Она давненько присматривала для Вальдемара подходящую модель. Странно видеть, как это застенчивое, бледное до прозрачности существо окидывает наших деревенских девушек оценивающим взглядом работорговца.
«Если уж вы настаиваете на беседе с Дионеей, – заявил я, – то я буду настаивать на том, чтобы присутствовать при вашем разговоре и употребить все свое влияние, убеждая ее отказаться от вашего предложения». Но бледненькая супруга Вальдемара осталась равнодушной ко всем моим речам о том, что скромность – единственное приданое бедной девушки. «Из нее выйдет недурная Венера», – всего-то и услышал я в ответ.
После обмена резкостями мы отправились на скалы вдвоем: жена Вальдемара тяжело опиралась на мою руку, когда мы медленно карабкались по каменной тропинке средь олив. Мы застали Дионею у дверей ее хижины: она вязала в охапки миртовые прутья. Она угрюмо выслушала предложение Гертруды и ее объяснения и с равнодушием – мои увещевания не соглашаться. Мысль о том, чтобы раздеться донага в присутствии мужчины, способная вызвать содрогание у самых бесстыдных деревенских девиц, казалось, не смутила ее, чистую дикарку, каковой ее все считают. Так и не ответив, она села под оливами, рассеянно взирая на морские дали. В этот момент к нам поднялся и Вальдемар; он последовал за нами с намерением положить конец пререканиям.
– Гертруда, – сказал он, – оставь ее в покое. Я нашел себе модель – мальчика-рыбака, и мне он подходит более всякой женщины.
Дионея подняла голову – с обычной своей змеиной улыбкой.
– Я приду, – сказала она.
Вальдемар застыл безмолвно, не отрывая от нее взгляда: она стояла под оливами – ворот белой сорочки распахнут, и видна великолепная шея, а сияющие белые ножки – босые в траве. Зачарованно, как будто не сознавая, что говорит, он спросил ее имя. Она ответила, что ее зовут Дионея, но, в сущности, имя ей должно быть Пенорожденная – найденыш из морских волн; затем она принялась напевать:
Миртовый, миртовый цвет,
Звездное небо – отец мой любимый,
Матерью было мне бурное море44.
22 июня 1887 года
Сознаюсь, я был старым дураком, выражая недовольство тем, что у Вальдемара появится натурщица. Наблюдая, как он неторопливо лепит свою статую и из глиняной массы постепенно возникает богиня, я спрашиваю себя – и в данном случае пришел бы в замешательство и более искушенный моралист: может ли жизнь деревенской девушки, ничем не примечательная и бесполезная, проведенная в рамках наших представлений о хорошем и дурном, быть важнее великого произведения искусства, Венеры бессмертной красоты, дара всему человечеству? И все же я рад, что нет необходимости сравнивать значимость того и другого. Гертруда была бесконечно добра к Дионее, когда та согласилась позировать ее мужу; отношение