всколыхнул свою память. И для тебя это очень болезненные воспоминания. А, во-вторых, ты уже предвидишь какую-то тайну, которую раскроет перед тобой дневник отца. Ну, или, по крайней мере, приоткроет, так сказать, завесу этой самой тайны. И это будет означать, что МЫ…, – я особой интонацией подчеркнула это самое «мы», и продолжила: – … вновь встрянем с тобой в какую-то историю. А мы еще от предыдущих приключений не до конца отошли. Но, при этом, ты прекрасно понимаешь, что не влезть во все это ты просто не сможешь. Уж слишком тесно все переплетено: прошлое, настоящее, а главное, будущее. К тому же, ты уверен, что, коли полезешь ты, то полезу и я. Именно поэтому, это тебя так беспокоит. Я права?
Игорь поднял на меня взгляд и как-то вымученно улыбнулся.
– Прозорливица ты моя… Мысли читаешь?
Я со вздохом покачала головой.
– Мне незачем читать твои мысли. Просто я хорошо тебя знаю. А зная первопричину легко сделать все остальные выводы. Не более того. – Помолчав несколько секунд, я решительно проговорила: – Послушай… Выкинь все эти мысли о том, что, мол ты меня куда-то там втягиваешь и прочую чушь! Уж кому, как не тебе, известно, что просто так ничего не бывает. Ведь не зря бытует в нашем народе пословица, что судьбу на кривой кобыле не объедешь. Мы слишком многое пережили вместе, и слишком многое знаем. А при таком раскладе, о спокойной и беззаботной жизни приходится забыть. Так что… Мы идем тем путем, который сами выбрали… – Игорь было хотел возразить, и уже даже воздуху в грудь набрал, чтобы высказать свое несогласие. Но я отмахнулась: – Да перестань, Игорь… Ты сейчас хочешь сказать, что не мы влезли, а нас впихнули. Глупости это все! У нас был выбор. Он всегда есть! Мы вполне могли уехать отсюда куда подальше и начать все, как говорится, заново, с чистого листа, сделав вид, что ничего не было. Но ты ведь прекрасно понимаешь, что двери сами по себе, ни с того, ни с сего, не открываются, если в них не постучаться. И то, что мы до сих пор здесь, говорит о том, что свой выбор мы сделали. И отсидеться в сторонке у нас уже не получится. И не потому, что нам кто-то там не даст вести слепоглухонемой образ жизни. Потому что мы сами уже так не сможем. В этом наша суть, и мы ей не изменяем. Вот и все. Так что, перестань терзаться, и прочитай дневник твоего отца до конца. А уж после, мы вместе подумаем, что с этим делать. – И закончила чуть насмешливо: – И потом, ни ты, ни я на роль страусов не годимся, хотя, не скрою, порою, желание затолкать голову в песок бывает очень сильным.
Мои слова произвели на мужа некоторое впечатление, и, после нашего «чаепития», он сразу же отправился в свой кабинет, заниматься новым проектом. А я, уставшая после дороги, пошла спать. Сон не шел, хоть я и чувствовала себя вымотанной. Приставать к мужу не рискнула. Человек делом занят, а тут я, со своей бессонницей. Мысли прыгали в голове, словно сайгаки по горным склонам. Все у меня смешалось в какую-то невозможную кучу. И новый сосед со своим проектом, и русалки (какие, на хрен, русалки могут быть у нас в Сибири!?) из дневника профессора, и Хранители со своей просьбой к Игорю, заняться проектом «Колобка». В общем, какая-то куча мала