Давай скорее сюда! – радостно вскрикнул Леон и инстинктивно дернул головой вверх.
Но удар по макушке настиг его раньше, чем он успел увидеть панталоны под платьем Николь.
– Не смотри на меня так. Я предупреждал, – вздернул подбородок Викери и повертел схваченную с полки книгу, с важным видом разглядывая название на обложке.
– Так я же случайно… – Леон потер ушибленную макушку.
– Не волнует.
Леон цыкнул. Викери был так дотошен, что аж зубы сводило. Реймонд-Квиз подал Николь руку, помогая ей спуститься со стремянки, а после бросил на пол свой белый пиджак, чтобы девушка могла присесть и не испортить свое здоровье. Положив альбом в центр, ребята расположились на паркетных досках. Сначала всех троих охватило волнение. Что, если в этом альбоме то, чего им лучше не знать?
Но отступать было уже поздно. Со вздохом Леон отстегнул ремешок и распахнул альбом. С черно-белых фотографий, испорченных временем, на них смотрели знакомые лица. Было видно, что карточки не раз брали в руки: уголки смяты, края затерты до белых пятен. И на каждой с обратной стороны была надпись чернилами. Почерк был аккуратен, изящен и, судя по тяжести нажима, принадлежал мужчине. Миссис Биккель не солгала, когда сказала, что мистер Аверлин каждый раз подписывал фотографии, чтобы сохранить ценность этих воспоминаний. Но если некоторые подписи были на понятном им английском, то другие были на тайном языке, точно таком же, как в дневнике Этана Самаэлиса.
В начале альбома фотографии казались ничем не примечательными: на некоторых из них они были еще детьми, на других уже повзрослевшими; где-то фото со свадеб, а где-то – со времен учебы. Леон уже успел сотню раз разочароваться в своей затее. Неужели они действительно так рисковали только для того, чтобы увидеть простой семейный альбом?
Но перевернутая страница открыла им новые фотографии, и, казалось бы, в них не было ничего необычного, и все же один снимок показался не таким, как остальные. Родители ребят, такие юные и прекрасные, стояли в обнимку с неизвестными людьми и улыбались, и на руках двух женщин – Алексис Самаэлис и Данэлии Квиз – были два маленьких тканевых свертка, откуда выглядывали сонные лица малышей.
– Это ведь мы, – констатировал с удивлением Викери, глядя на Леона.
– Но где сделан этот снимок? – задумалась Николь.
– Вейн-Адэр, – с трудом прочитал Викери поплывшие чернильные буквы. – Не могу припомнить, чтобы бывал в подобном месте.
– Странное дело выходит. – Леон потер подбородок. – Мы знаем, что были там, но не знаем, где это.
– Когда ты преподносишь это так, то это звучит не только странно, но и жутко, – подметил Викери. – Но загадочность ситуации отнюдь не в этом. Почему родители утаивали это? Неужели было необходимо скрывать подобное от нас?
– Мы были детьми, детям нет нужды знать подобное, – пожала плечами Николь.
– Правда в том, что, даже если и хотели рассказать, не успели, – подвел черту Леон и снова уткнулся