Думаешь, я буду вечно это терпеть? – нахмурился отец, видя, что я не особо желаю выяснять отношения.
Он передвигался по комнате, словно гора Нетра, способная раздавить любого из живущих на Крите. Бегло посмотрев в стрельчатое окно, где до горизонта расстилались наши земли, покрытые сейчас густым снегом, папа шумно повернулся и снова поспешил к моей кровати. Тяжелая мантия из шэарийского вепря с неприятным шорохом ползла по камню, каблуки из зубов акрита, тяжело перестукиваясь, оставляли на полу морозные следы стихийной магии, а крепкая челюсть правителя скрипела.
Хоть бы не съел в гневе. Папа – один из самых могущественных магов нашей страны. Он может.
Чего злится-то? Ну пришел я домой под утро, потому что развлекался с друзьями до беспамятства. Он что молодым никогда не был? Пока не встретил ту самую, единственную, влипал в неприятности не меньше моего, покойный дед рассказывал.
Этанский нисс из черного винограда, что подают горячим, несравненно лучший среди спиртных напитков в нашей стране, но похмелье от него жуткое. Стоило пару кубков за плечо слить.
Поморщившись от ломоты в теле, я перекатился по кровати и с рыком уткнулся лицом в подушку, но тут же вскинул голову и глянул через плечо.
– Какой женись, па-а-ап?! Ты же знаешь, что я не готов. Мне никто не по сердцу. Да и брак явно создан не для меня. Или я не для него. Ты ведь женился на маме после сорока оборотов! Куда спешить? Смилуйся!
Перевернувшись, я все-таки приподнялся, а то еще отправят меня в темницу за неуважение владыки. Папа правит страной более тридцати лет, и равных ему в нашем мире нет. Даже король Имана, архимаг-перевертыш Каур ин-тэ, не столь силен и влиятелен, как отец. Выше и могущественней только боги-создатели, Шэйс и Нэйша.
Лучше бы я прятался под одеялом, чем встретиться с тёмным взглядом, обещающим мне особую расправу за непослушание. Отец сегодня явно не в духе: глаза налились алым, и вены на висках набухли до черноты. Какая тьма его укусила?
Король внезапно прекратил расхаживать по комнате. Застыл, словно его грохнули по макушке головешкой меча, схватил сильными руками резную спинку кровати у моих ног, наклонился, стал еще серьёзнее и краснее, чем был, и, сведя темные с проседью брови, свирепо прошипел:
– Ты надоел, Синарьен! Остепенись! Через два оборота тридцать будет, а ты все не нагуляешься! Как тебе на сердце кто-то ляжет, если ты, словно северный ветер – неугомонный и легкомысленный?! Любви нужна крепость и надежность, искренность и вера, а ты!..
– А что я? – меня перекосило от папиных слов. – Будто любовь – главное в жизни! – крикнув, понял, что хотел иначе сказать, но не затолкать в рот слетевшей фразы. Должен же я хоть как-то попытаться успокоить короля, который явно сегодня встал не с той ноги? – Я не готов еще к этой серьезности и крепости, как ты говоришь. Да и большой мальчик, сам решу, когда брачными узами себя связывать!
– Вот как?! – гаркнул король и еще больше нахмурился. – Жениться не хочешь! Любовь – для тебя пыль! Одни грязные куртизанки на уме! – Папа скривился, будто кисляка хлебнул. – Как я тебе подданных доверю, если ты ведешь себя, словно озабоченный юнец?! То с этой, то с той пустышкой королевские простыни мараешь! То здесь, то там о тебе непристойные слухи разлетаются! Несерьезно для будущего правителя. Король должен знать, что такое настоящая семья, любовь на всю жизнь, иначе ему нечего будет защищать.
– Я знаю, что такое семья. – Голос прозвучал глухо. – А любовь на всю жизнь – выдумки романтиков, что слагают легенды под крепленое вино. Вы с мамой, – заметив суровый взгляд отца, я поправился, – исключение. Да и от кого семью и земли защищать в это время?! – вскинув руки к потолку, словно молясь богине, я наигранно засмеялся. – У нас беспросветный мир лет двадцать. Ну кроме нескольких волнений на границе… Черное Новогодье не считается – это проделки темных сил и их приспешников, ты сам говорил. – Я отмахнулся, будто это событие – пустяк. Вдруг задобрю отца историческими познаниями, потому перечислял дальше: – Иманцам наши земли не нужны, им своих плодородных хватает, да и мы в тесной дружбе с соседями. Другие миры нас не трогают, только изредка подбрасывают сильных магов, что нам только на руку. Нэйша и Шэйс покровительствуют, защищают Энтар от любых угроз. Все верно? Зачем тогда беспокоиться?
Папа наморщил лоб, провел крупной ладонью по каштановым волосам, что растрепались во время спора, и бросил в сердцах:
– Жизнь меняется, Синарьен! Ты слишком наивен для наследника престола. Меня это, как правителя и твоего отца, не устраивает.
– И ты решил заняться перевоспитанием с утра-пораньше?
Король длинно выдохнул и покачал головой.
– Я ведь не этому учил своих детей, не так воспитывал. В кого ты такой шальной уродился? Ты ведь халатностью разрушишь Криту!
– Да как это можно предсказать?! – Подобные нападки никогда мне не нравились, потому я повысил голос.
– Я это вижу! – вскрикнул отец и поджал губы, словно запретил себе продолжать.
– Ты не пророк, чтобы видеть будущее, – не удержался я от упрека.
– Синар,