растеклась перед глазами жидким серебром и растаяла, а мужик и усом не повел, лишь нахмурился пуще.
Чтобы образумить его, я перевел ладонь с магией в сторону стеклянного купола.
– Погибнут цветы, если будешь сильно возникать. Оштрафуют же, тупое создание.
– О как! – вызверился он и оскалился, как дикий зверь. – Обмануть решил, гад этакой, на чужом горе сыграть, паршивец! – и выставил перед моим лицом грязные зубья, тряхнул ими хорошенько. – Я узнаю, что ты за зверь такой, вот только стражу покличу, ошиваешься здесь в поисках наживы! А ну валяй вперед, пока кости целы!
Сухая земля сорвалась с инструмента и запорошила глаза. Ну бык неотесанный! Страх потерял или разум, не иначе.
Я с трудом отстранился, попятился к ограде, а мужлан чуть не проткнул мой живот длинными зубьями. Мне удалось отпрыгнуть, но позади в спину беспощадно вгрызлись колючие лозы шиповника. Магия сорвалась с пальцев и больше не пробуждалась. Что за тьма? Я тряхнул ладонью, снова призвал боевой шар, но ничего. Даже не искрило.
– Сдурел?! Я – Синарьен! Старший сын короля Дэкуса. Я же тебя за нападение казню, кусок примороженного идиота. Ты на кого руки, то есть, вилы, поднял? На будущего правителя? Ты совсем безголовый, смотрю!
– Что ты мне заливаешь? – заржал детина и на удивление показал ровные белые зубы в широкой улыбке. – Давно помер первенец короля. Не ври, вор несчастный.
– Что?!
– Полгода как сани его сорвались в пропасть. Пыф! И нет принца Синарьена! Засранец тот еще был, распутник и бездарь. Теперь средний брат Ланьяр – наследник престола. Признавайся, оборванец, откуда ты вылез?! Где шмотки королевские взял? Меня магией не запугаешь, у меня защита на десять метров работает, – и увалень поцеловал висящий на груди амулет, не оставляя попыток свободной рукой тыкать в меня инструментом. – Ходят тут всякие, охочие полакомиться королевскими травами. А мне потом плати из своего кармана.
Детина напирал, а я не мог пошевелиться, осознавая услышанное.
Как это… сани в пропасть… Как это полгода?
– О нет, – ноги потяжелели, а колени подогнулись. Сердце ударилось в грудь до того сильно, причиняя оглушающую боль. Я согнулся пополам и с трудом выдохнул: – Лю…ба…ва…
Шагнул, пытаясь найти опору, в грудь впились острые зубья, садовник что-то орал, требовал идти вперед, мундир затрещал, но сильнее трещало мое сердце – будто лопалось.
Перед глазами вспыхнула черная пыль, и шею внезапно свело острой болью. Пытаясь скинуть ощущения, перехватил горло ладонями. Жгут закрутился кольцом, стиснул позвонки, и в горле взорвался удушливый кашель. Пока я отхаркивался и пытался дышать, мир запечатался в большое пятно тьмы.
Неужто дерзкая Белянка, которую выбрал отцовский артефакт, все-таки погибла?
Почему так тревожно от этой новости? Почему так скрутило, будто я гриб-дождевик, который провалялся на солнце несколько суток, потерял влагу и осталось его только лопнуть, наступив сапогом?
Тук. Тук-тук. Тук…
И сердце перестало биться.
Глава 12
Любава
Сани,