Я сразу почувствовала себя лучше, и мои свежие синяки с утра пораньше стоили того, чтобы открывать все эти упертые двери. Алка стояла возле открытой дверцы своей машины спиной ко мне, как обычно, болтая с кем‑то по телефону. Время от времени она складывалась напополам, исчезала внутри машины и давила всем маникюром на сигнал. Меня это зрелище забавляло, и я стояла, прислонившись к столбу центральных ворот, с запущенным внутренним хронометром. Мне было интересно, когда же она повернется к лесу задом, ко мне передом и перестанет сигналить. Наконец ей надоело болтать по телефону, она бросила его на сиденье и огляделась. Заметив меня, слившуюся со столбом, Алка устало спросила:
– Давно стоишь?
– С тех пор, как ты гудишь. Привет. Ты чего так рано?
Подруга возмутилась.
– Да вы совсем одичали в своей деревне! Половина первого уже. А ты, я вижу, только из постели. Бурная ночь?
Потом ее озарило:
– А ведь у вас здесь график аристократов. Я уже лет пять не вставала после полудня.
Алка опять сложилась напополам, извлекла какие‑то бумаги из бардачка и сунула мне.
– Передашь это Данилу.
– А что, сама не можешь?
– Сама я забуду, могу по оплошности увезти обратно в город. А ты, даже если забудешь, найдешь, когда печь растапливать будет нечем.
Я согласилась.
– Отодвинь немного машину. Надо ворота открыть.
Алка в ужасе уставилась на меня.
– Ты что? Сама будешь их открывать?
Меня позабавила ее городская спесь.
– Нет. С тобой!
Подруга все еще недоверчиво косилась то на меня, то на огромные деревянные ворота, на которых отпечатались два трафарета соседских поросят. Наверное, хрюшки с удовольствием потерлись о свежее дерево. Мне хотелось поскорей перебраться в дом, и я поторопила светскую львицу.
– Привратника у меня нет. На пульт они не заведены, так что убирай машину подальше и пристраивайся рядом!
Не прошло и получаса, как мы управились с воротами и перетаскали вещи из Алкиной машины. Войти в дом нам удалось с первой попытки, так что у меня еще оставались силы на то, чтобы смолоть кофе и налить воду в чайник из огромной фляги.
Алка осторожно ступала по свежеструганному деревянному полу, пробираясь через сложенные штабелями доски и огромные коробки с инструментами и отделочными материалами.
– Слушай, а как ты здесь в темноте ходишь?
Потом пристально посмотрела на мои синяки и махнула рукой.
– Понятно!
Я огрызнулась.
– Если тебе понятно, не ходи налево.
– Это ты за добропорядочное поведение или что‑то другое имеешь в виду?
– Я имею в виду моего старшего. У него пока нет кровати, так что спит на полу, где понравится. Не раздави ребенка. Их трудно рожать и долго выращивать.
Алка посмотрела на меня как на полоумную.
– Твоего старшего асфальтовый каток не раздавит. Сколько нынче весит дитятко? Центнера полтора?
Она огляделась