вспоминаю Джеки Чана и его телевизионные приемы, что со стороны, наверное, выглядело как пируэты неумелой балерины, но все без толку. Меня охватила паника.
– Да успокойся ты, – обрывает он мои барахтанья. – Сейчас отпущу.
Я стараюсь выровнять дыхание и останавливаюсь, повисаю как кукла.
Он дышит в мои волосы, словно зарылся в них носом. Ставит меня на ноги, но не убирает свои руки. Та, что держала меня на весу, стала поглаживать мою талию. Горячая и огромная ладонь медленно перемещается на живот, и я чуть ли не сгибаюсь пополам от странного спазма внутри меня. Едва успокоившееся дыхание вновь сбивается и становится глубоким.
– Ты уже успокоилась, бойкая?
Киваю, а сама сосредоточилась на его ладони, что крепко прижата к животу. Я чувствую ее тепло, оно согревает меня изнутри.
Айяз убирает руку с моего рта, и я делаю судорожный вдох.
Мужчина резко разворачивает меня, поднимает и усаживает на столешницу с раковиной позади нас. Ставит руки по обе стороны моих бедер, касаясь немного пальцами, и смотрит в глаза. Даже не хочу думать о том, как выгляжу в этот момент.
Мы молчим оба. Я облизываю свои губы, которые высохли, и понимаю, что на них не осталось помады. Оборачиваюсь к зеркалу и вижу, что она размазана чуть ли не по всему лицу, а сумочка валяется на полу. Хорошо, что она светлая.
– И что это сейчас было? – говорит так спокойно и невозмутимо, аж бесит.
– Вы про то, что закрыли дверь, войдя сюда? Или про то, что не дали мне выйти? Конкретней задавайте свои вопросы.
– Иначе ты бы сбежала, не поговорив со мной.
– Мы могли и за столом все обсудить.
– Там отец, а я хотел с глазу на глаз. Но ты бегаешь от меня, женщина.
Боже, как же он близко. Это преступная красота и этот запах, исходящий от него. Завтра же куплю себе этот аромат, только узнаю, как он называется.
– Послушайте, вы вообще уверены, что нам есть что обсуждать помимо работы? Я знаю вас всего сутки, а вы устроили тут, не пойми что. На данный момент вы меня пугаете и не более, – говорю быстро и пискляво, потому что чувствую, как его большие пальцы гладят меня через тонкую ткань.
– Пугаю? – наклоняется вплотную и касается моего носа своим.
– Да, – этот утиный «кряк» точно мой голос?
Скользит губами по моей щеке, двигаясь к виску и ниже. Хватаюсь руками за край поверхности, а сама думаю о том, что надо бы его оттолкнуть.
Чувствую влажное прикосновение к моей шее. Он что языком касается меня?
От этой мысли глаза сами закрываются, а ладони ослабляют хватку. Это приятно. Даже более чем.
Это пытка. Но она прекрасна.
Я хочу, чтобы он не останавливался и убью, если он это сделает. Лучшее сочетание, что я когда-либо ощущала – прикосновение и дыхание.
– Твой пульс бьется так сильно не от страха, нежная. Но если это он, то я хочу, чтобы ты боялась.
Язык продолжает свое путешествие по моей коже. Долго. Мучительно долго. Он останавливается в районе ключицы, а после я ощущаю покалывающий холод, когда он дует на шею. Я вздыхаю и слышу тихий стон.
Мой стон.
Резко открываю