проверила график и узнала, какая из сиделок сегодня укладывает его спать.
– Сегодня вечером к вам придет Мэрилин, мистер Сирс. Ваша любимая сиделка. – Я расслышала нотку фальшивой веселости, прокравшуюся в мой голос, и поморщилась.
Мистер Сирс бросил на меня пронзительный взгляд.
– Надеюсь, ланч придется вам по вкусу.
– От курятины у меня голова болит, – ответил он в наказание мне.
Сразу после обеда Сэм уехал с Лейки-стрит, и я настояла, чтобы мы с Натаном выпили кофе в саду.
– Вот видишь? – сказала я, распахивая французские окна. – Идеальный сад.
Первые ростки гибрида мускусной розы боролись за пространство с дерзким жасминовидным пасленом. Клематис «Мари Буало» уже покрылся зародышами листиков, а ползучая роза готовилась позднее, по весне, пустить вдоль забора крошечные, размером с кулачок младенца, кремовые бутоны. Все растения были расположены так, чтобы раскрывать свою красоту постепенно, – это ежегодное шоу. Лаванда белая, полынь «Серебряная королева» – мои милые, нежные детки. Я почти забыла про оливковое дерево в каменном горшке. В блеклом свете оно тоже отливало серебристым мерцанием.
Зимой камни покрывал мох, забираясь на скамейку. Его нужно было смачивать дезинфицирующим средством и соскребать, и я взяла ведро. Натан потер камни патио ботинком, счищая с них поросль.
– Ты сегодня очень тихий, Натан. – Я поскребла скамью и вытерла ее тряпкой. Муж наблюдал за мной.
– Слишком холодно. – Он присел, но не взглянул на меня. И я подумала, уж не сердится ли он.
Я сделала еще одну попытку:
– Думаю, я спасла клематис.
– Не понимаю, почему ты одержима белым. Неужели нельзя добавить немного цвета, чтобы внести хоть какое-то оживление?
Мне уже не раз приходило в голову, что Натан ревнует меня к саду.
– Я не знаю. Мне нравится белый. Но может быть, ради разнообразия, я выбрала бы красный.
И тут Натан сказал кое-что, что показалось мне странным:
– Мне кажется, Рози, что я никогда тебя не понимал.
Это было слишком серьезное заявление, и я решила воспринять его как шутку.
– И не надо меня понимать. – Я наклонилась и поцеловала мужа. – В женщине должна быть загадка.
– Не говори глупости.
Почему мне нравился белый цвет в саду? Бесспорно, некоторые книги, попадавшие на мой рабочий стол, предлагали различные толкования периода увлеченности белым в истории садоводства. У Пикассо был синий период, и немало трудов посвящено его анализу. Возможно, белые сады символизировали неосознанное стремление к чистоте. Но скорее всего, плотные, невинные бутоны, пробивающиеся сквозь шоколадного цвета землю, нежная, неизменная добродетель сада создавали прямой контраст происходящему в мире. Однако любому дураку известно, что важны не толкования, а сам сад. Мои белые красавицы не сдавались, пробивали себе дорогу среди гниющих заборов и простирались прохладным пологом над усталой городской почвой. Возможно, я и вправду испытывала тягу к ясности и прямоте,