ли ты видел?
– О-о! Это сущая правда. Спросите у Али, мы все видели своими глазами. Как только мы собрались открыть огонь, они улетели в пропасть.
– Куда?
– Был сильный дым! Шурави давно научились хорошо прятаться, но мне кажется, что мимо заставы им не пройти.
– Почему?
– Мы не видели транспорта, его давно не было. Люди на заставе ничего не ели с утра.
– Это правда, Али?
– Да, я смотрел на них в прицел, – Али подобострастно поклонился.
– Поднимайте всех людей, к вечеру от этой проклятой заставы не останется камня на камне. Неверные нам заплатят сполна. И американцы тоже, – все вокруг засмеялись.
– Беркут! Беркут! Я девятый! Духи занимают позиции! Пришлите вертушки!
– Девятый! Помощь на подходе! Третий в полном составе! Укажите по кодировке места скопления противника!
– Какая к черту кодировка! Их тут как в муравейнике! Виноват…, докладываю по кодировке карты! Духи от меня повсюду, – он коротко засмеялся в микрофон.
Начальник штаба и радист переглянулись и улыбнулись друг другу. Если находит силы и время шутить, значит не все так плохо. Капитан снял трубку.
– Товарищ майор, у Беленького началось.
– Как ты догадался? – задумчиво спросил Батрак.
– Не знаю, – офицер пожал плечами и задумчиво посмотрел на телефонную трубку, – наверное, свершилось чудо, и вы, наконец, научили нас воевать.
– Максимов успеет?
– Пусть только попробует не успеть. По докладу Беленького там большое скопление «духов», хорошо бы их сразу всех накрыть.
– Что предлагаешь?
– А, чего тут предлагать? Сейчас накроем артиллерией и вертушками, а потом Максимов с Бурлаковым с разных направлений зачистят все до последнего камушка. Я сейчас выдвигаюсь с Бурлаковым.
– Хр…, ты куда выдвигаешься, – хохотнула трубка, сам пойду, а ты лучше поторопи вертушки и «арту», потом догонишь.
– Это не честно.
– Может и не честно, зато разумно.
Когда застава отбила третью атаку, Беленький уже мысленно похоронил и себя, и себя и своих людей. Мясорубка была не мыслимой. Дважды на склоне его люди сходились в рукопашную с противником. На заставе осталось меньше десятка человек, оставшихся невредимыми, остальные все были ранены. Сам Беленький легко ранен был дважды, но из боя не вышел. В живых на заставе оставалось двадцать шесть человек. Нолюдей страшило не это. На всех оставалось всего две гранаты, и не более двух десятков патронов на каждого. Становилось ясно, что заставу оборонять просто нечем. Видя в глазах людей отчаяние, Беленький примкнул штык-нож к автомату, и подмигнул одним глазом солдатам.
– Они уже близко. Я чувствую, как от страха у них трясутся поджилки, – он размахнулся и бросил камень.
– Где? – солдаты доверчиво потянулись к брустверам полуразрушенных окопов.
– А, вон! – весело засмеялся Беленький, показывая на разбежавшихся за укрытия «духов».
Солдаты громко засмеялись. Услышав, этот смех,