пером заметку, а Рик боролся с желанием откусить собственный язык. – Я тут, в общем э-э-э… увидел кое-что.
– Она была моей знакомой. Сестрой. Знакомой сестрой.
– Кто?
– А ты в какой день недели видел это кое-что?
– Рик! – хрипло воскликнул мужчина и принялся восхвалять целомудрие и ценность семьи. Рик даже проникся, но тут Клаус сказал совсем неожиданное.
– Да подожди ты. Тебе в почтовый ящик кинули. Где же оно, где же. Сейчас, сейчас. А! Вот, держи, – он протянул обычную скомканную бумажку, – оно так торчало, извини, мне стало любопытно и я решил тебе принести.
Клаус приподнялся на цыпочки, словно это помогло бы ему рассмотреть содержимое.
–А кто…? Кто положил?
– Я не видел, но положили так, чтобы было заметно, это наверняка, – Клаус пожал плечами, разочарованный, что Рик не откроет при нём.
– Спасибо.
– И да ещё… как же его… А что там с квартплатой?
– Да–да-да, – Рик не отрывал взгляд от злосчастной бумажки, – на прошлой неделе ведь платил. Ты забыл, что ли?
– И правда, забыл, – мужчина запустил руку в карман, извлёк баночку с лекарством и отправил пухлую ампулу в рот, – всего хорошего, Рик.
– И тебе хорошего, – Рик как зачарованный закрыл дверь и сел прямо на пол. Уверенным движением развернул маленький клочок, на котором был нацарапан…
– Это что? Адрес?
Глава 3
Рик ненавидел бегать, хоть и делал это достаточно хорошо. И достаточно часто. Частота помогла ему приобрести навык в этом деле, но не смогла привить любовь. Но сегодняшнюю пробежку до поезда омрачало не только желание вывернуть лёгкие наизнанку, но и желание оторвать больную ногу и использовать её как костыль.
Рик с трудом заскочил в вагон поезда, и двери закрылись прямо у него за спиной. Он сел в самом начале, напротив панорамного окна. Поезд ехал тихо, нырял в тоннели и поднимался на поверхность, Рик завороженно смотрел, как городской пейзаж сменялся полями и лесами. Он подозрительно оглянулся, но никому не было до него дела, и он достал из пальто записную книжку и ручку:
Я помню, как мы с отцом ходили в парк аттракционов. Раньше эти воспоминания были словно покрыты матовой плёнкой и лишь сейчас обрели яркие, насыщенные краски. Я крепко держал его за мозолистую руку. Он ходил быстро. Я едва успевал, но мне это нравилось. Я полубежал, полуподпрыгивал, а взгляд отца был рассеян. Он словно высматривал что-то вокруг, словно ждал, что на нас нападут и отберут такой редкий выходной. Он часто оглядывался и всё больше хмурился.
Рик выпрямился и посмотрел перед собой, воскрешая в памяти картинки детства.
Интересно, что бы сказал отец, если бы узнал, что я поехал по неизвестному адресу, подброшенному в почтовый ящик, после того, как едва знакомого мне человека убили. Наверное, я слышу его слова. “Рик! Не влезай, не подумав, не взвесив риски. Нужно различать храбрости и тупость.” Да, определённо, что-то в этом роде. Он всегда