окинул меня насмешливым взглядом.
– Ты влезла в авиарий, где содержат самых злобных, не поддающихся дрессировке грифонов. И боишься какого-то там Мабона?
– Никакие они не злобные! – возмутилась я. – Кормите их почаще, тогда добрее будут!
– Этим, значит, ты и занималась? Задабривала их? – мужчина многозначительно подкинул в ладони изрядно запылившееся яблоко.
– Просто принесла им поесть. Кто-то же должен этим заниматься.
– Их кормят три раза в день. И далеко не отбросами.
– Им это расскажите, – я отвернулась.
Зачем стараться что-то объяснять, если все равно моя судьба уже ясна?
Однако Тарен Силвейн не мчался звать повара и вообще не шевелился, только, прищурившись, смотрел на меня. Под этим пристальным взглядом я начала краснеть. Синие, как летнее небо, глаза задержались на моих серых, почти белых волосах, затем спустились к простенькому, такому же серому наряду. Я никогда не надеялась привлечь внимание Силвейна, но вдруг отчего-то стало стыдно за пятна на фартуке и истертый до дыр подол.
Мужчина сделал шаг ко мне. Неожиданно очнулся Кусачка и, оправдывая свою кличку, клацнул клювом прямо рядом с ухом Силвейна. Тот ловко увернулся и кинул своенравному грифону яблоко. Мгновенно раздался довольный хруст, и Кусачка снова исчез у себя в загоне. Предатель!
Силвейн бесстрашно оперся плечом на столб загона и засунул руки в карманы, продолжая со странным выражением лица оглядывать меня.
– С грифонами раньше имела дело?
– Нет, господин, – ответила я, неуверенно посматривая на него в ответ.
– И хочешь сказать, ты лучше опытнейших наездников Небесной академии знаешь, что нужно тем, на кого уже давно плюнули? – насмешливо поинтересовался он и обвел рукой авиарий, не оставляя сомнений в том, что имеет в виду.
«Нет», – уже собиралась сказать я, но не успела.
Грифоненку надоело, что ему не дают яблоки. Он неумело, на неразвитых крыльях взлетел над загоном и бросился, выпустив когти из всех четырех львиных лап, на того, кого считал виновником отсутствия «десерта». То есть на Силвейна.
Сердце у меня екнуло. Еще не хватало обвинений в том, что я натравила грифона на преподавателя!
Но схватить, остановить зверенка я не успевала. Только выкрикнуть:
– Закат, нельзя!
И тут случилось чудо. Грифоненок, уже готовый расцарапать симпатичное лицо Силвейна, неожиданно развернулся назад. Конечно же, для его слабых крыльев это оказался чересчур сложный пируэт. Закат, пискнув, неуклюже брякнулся на землю. Я бросилась к нему, но грифоненок гордо отвернулся и посеменил обратно к своему загону. Теперь уже с обиженным видом – дескать, ну что за люди, даже отгрызть никому ничего не дали!
А Силвейн как стоял с засунутыми в карманы руками, так и продолжил стоять. Только синий взгляд стал суровее.
– Ты дала ему имя, – сухо сказал он.
– Больше никто об этом не позаботился!
– Только