за спину Э-дю-Ка. Марит опять сунул руку под рубаху и прищурился. Жак видел, что его дыхание сделалось неглубоким. С дальнего конца туннеля доносились звуки буров, сверливших ледяную жилу, – жужжание, урчание.
Холодно, холодно, холодно.
– Ты ведь помнишь, Луон сказал, что мы знакомы… а знаешь, как мы познакомились?
– Нет, – сказал Жак.
– Я служил в Ополчении. Не рядовым каким-нибудь, нет. Я был шерифом гражданского Ополчения, много лет назад. Когда власть перешла к Улановым, они почти не изменили военную структуру. Прислали своих шишек, конечно, и добавили кое-какие правила. Но в общем всё осталось как раньше. А я был шерифом! Я это говорю, чтобы ты понял. Понял, что я смыслю в том, как устроены маленькие отряды. У меня много опыта, я их организовывал, наблюдал за ними, поддерживал порядок. Я знаю, что, если у нас не будет дисциплины – не будет ничего.
Жак кивнул. Позади Э-дю-Ка Марит наполовину вытащил из-под рубахи железную дубинку, похожую на чёрный фаллос. Потом остановился, испугавшись какой-то реальной или воображаемой опасности, и поспешно сунул её обратно.
Жак вдруг понял, что все они сходят с ума. Паранойя и гнев, жалость и страдания, отравляющая близость других людей…
– В мои обязанности, – сказал Э-дю-Ка, – входило исполнение приговоров. Мне это не нравилось, но кто-то ведь должен заниматься такими вещами. И я всю жизнь следовал приказам. Был один кадет, он напал на старшего по званию. Офицер поимел его девчонку вроде… или просто делал ей авансы, неважно. Кадет не должен был кидаться на него. Каким бы ни был повод, младший офицер не может просто так взять и ударить старшего! Они вместе выпивали. Кадет напоил лейтенанта как следует, а потом сломал ему ноги вольфрамовой штангой. Потом, ты не поверишь, офицер весь извёлся от раскаяния. Сказал – не стоило ему трогать чужую подружку. Но это не имеет значения. Кадета надо было наказать. Он хорошо принял наказание, он знал правила. И вот я как раз об этом! Мы не обязаны любить друг друга или всё, что нас окружает. Но нам приходится с этим жить, и значит, у нас должны быть правила. Луон это понимает. Давиде тоже, хотя у него трудный характер. Но он хотя бы понимает. Марит… вот это сложная проблема.
– Ты так и не рассказал, как попал сюда, – заметил Жак.
Э-дю-Ка слабо улыбнулся.
– Я казнил кадета, – сказал он. – За избиение офицера. За сломанные ноги офицера! В уставе всё прописано чётко, и я поступил по уставу – кадет был казнён. Только потом выяснилось, что он заблаговременно подал в отставку из Ополчения. Прошение удовлетворили, хотя уведомление об этом задержалось из-за спам-шторма. Я не знал! Откуда мне было знать? Но меня это не спасло. Я его убил, думая, что он подчиняется военно-гражданским законам. Но оказалось, что в тот момент, когда я привёл приговор в исполнение, он был уже не военно-гражданским, а обычным гражданским. Я заявил о своём неведении. В суде моё ходатайство приняли к рассмотрению, но факт есть факт. Я убил гражданского. И вот я здесь.
Буры остановились один за другим. Через несколько секунд должны были появиться Давиде, Мо и Луон. Тогда, подумал Жак, всё и случится.
– Жак, –