Львович. – Вот ты говоришь "порнография" и словно земля после твоих слов должна разверзнуться. А я рухнуть в этот проём. Ну и что, что порнография? Если она нужна для передачи замысла, для создания верного образа – она необходима. А всё это моральное блеяние уже не актуально.
– Но, видишь ли, существуют определённые каноны, которые, хочешь ты того или не хочешь, приходится признавать.
– Спорное утверждение. Но, допустим, это так.
– Так вот, эти каноны заставляют занимать определённые жизненные позиции. Позиция порнографического писателя, к которой ты явно стремишься и к которой, как я сейчас понимаю, стремился всю жизнь, это позиция писателя-маргинала.
– Замечательно! Писатель-маргинал – это голубая мечта моего детства.
– Может быть. Но вот в чём дело… Этой позиции надо соответствовать социально. Вот если бы ты был нищим и обозлённым неудачником, который сидит где-нибудь за Уральским хребтом, никем не признанный и без всяких шансов пробиться – вот тогда бы твоя порнография смотрелась более-менее естественно.
– Потому что на неё было бы всем насрать, да?
– А сейчас ты – заслуженный и уважаемый литератор. Член союза писателей, лауреат всевозможных премий. Ты преподаёшь, у тебя круг общения соответствующий. Твои порнографические потуги будут выглядеть весьма странно.
– Ах, ну да, ну да! Как я людям в глаза посмотрю!? Как мои ребята это воспримут!?… Да они ещё похлеще пишут!
– Они так пишут, потому что бестолочи и не знают, что их никто печатать не станет. А ты в твоём возрасте уже должен задумываться о своём положении в обществе.
– Ну вот, сказанула! Так что же, по-твоему, самое главное для писателя – это карьера, а не свобода мыслей и эмоций? То есть до тридцати ещё можно радикализм проявлять, до сорока уже постыдливей пиши, до пятидесяти ещё туже гайки закручивай, ну а после пятидесяти – так вообще порожняк какой-нибудь гони. Лишь бы высоконравственный был.
– Ты это всё вульгарно рисуешь, но в общем-то примерно так и должно быть. Да, дорогой мой, самое главное для писателя – это его карьера.
– Ни хера подобного! И знаешь почему? Потому что положение в обществе – это миф. Миф, который ни к чему не обязывает. В союзе писателей я с момента вступления не был и до сих пор не понимаю, зачем он мне нужен. Премии, о которых ты говоришь, все до одной – независимые! Их ни государство, ни твои почтенные и сказочные пердуны-разложенцы мне не давали. Мне давали их критически настроенные, думающие люди. А преподавательская деятельность – это вообще несерьёзно, потому что я веду её на общественных началах. Это и деятельностью-то назвать нельзя. Я это литературное объединение исключительно из любви к профессии взял. И никто под этим не подразумевает тяжкую моральную ответственность, и никакого сверхъестественного социального положения из этого не вытекает.
– Вот приедут к тебе сегодня ученики – так им и скажи об этом.
– Они об этом лучше меня знают. И никакие они не ученики, что за идиотское слово ты нашла! Никто их так не называет, кроме тебя. Они – мои коллеги и у меня с ними совершенно равноправные отношения.
– Но кроме