вой.
Цены на горючие материалы начали немедленно подниматься. Банни ужасался при мысли, что миллионы отца возрастали за счет агонии остального мира. Но Росс ответил, что это смешно, и не его вина, что народы Европы упрямо ведут войну. Раз они нуждаются в предметах, которые он продает, то и должны платить за них по рыночной цене. Всякого рода спекулянты являлись к Россу, внушая ему, что при его огромных наличных капиталах он может делать чрезвычайно быстрые обороты, покупая сапоги, корабли, сургуч и прочие «боевые» принадлежности. Росс отвечал на это, что он знает одно дело – нефть, и свою дорогу в жизни пробил именно тем, что держался дела, которое знает. Когда представители воюющих держав приглашали его для подписания контрактов на поставку нефти, он заявлял, что ничто не может доставить ему большего удовольствия, но предлагал им, прежде чем платить, обменять свои европейские боны на добрые американские доллары, приводя в пример маленькие уличные рестораны, в которых всякий посетитель может видеть следующую надпись: «У нас соглашение с банком: он не продает супов, а мы не меняем чеков».
На основании репутации отца, слывущего человеком неограниченных средств и неоспоримой честности, Банни был избран казначеем футбольной команды новичков – должность крайне ответственная, дававшая ему право сидеть на боковых линиях и помогать лидеру своей партии.
В то время как на другом краю света люди метались во мраке, снегу и грязи, с ослепленными усталостью или выбитыми пулей глазами, с вываливающимися в грязь внутренностями, в Калифорнии сияло солнце, а Банни стоял, обратившись лицом к толпе школьников, числом около двух тысяч, сидящих на скамейках и вопящих в унисон нелепые слова – боевой клич их партии. Он пришел домой сияющий, охрипнув до такой степени, что едва мог рассказать причину своей радости. Тетя Эмма тоже сияла: наконец-то он становится похожим на других мальчиков и семья Росс начинает занимать в обществе подобающее ей положение.
Наступили рождественские каникулы. По общему признанию, отец чересчур заработался, и Банни предложил ему: «Поедем за перепелками». Теперь было не так трудно, как прежде, вытащить отца: у них был собственный заповедник для охоты. «Заповедник» звучало великолепно, и было бы странно не воспользоваться им.
Они уложили свое походное снаряжение, покатили в Парадиз и раскинули палатку под тем же дубом, как и прежде. Ранчо и семейство Уоткинс оставались все те же, только детская шеренга стала дюйма на два выше да на каждой девочке было надето новое платье. Положение семьи значительно улучшилось с тех пор, как вместо расхода в десять долларов у нее оказался ежемесячный доход в пятнадцать долларов.
Отец и Банни отправились за дичью и настреляли полную сумку. Попутно они осмотрели и полоску нефти, теперь засохшую и покрытую песками и пылью. Вернувшись на стоянку, они как следует поели. Потом пришла Руфь за грязными тарелками. Она заняла место Эли, которого пригласили ухаживать за миссис Паффер, страдающей головными