весело воскликнул:
– Забираете! Ну, слава богу. Надоело перешагивать. Заказываете, – давай-давай, а потом под ногами валяется неделю. – Поглядев на Мезенцева, дувшего на окровавленные пальцы, набросился на Попова: – Ты чего парню рукавиц не выдал? Всё экономишь? С работяг технику безопасности спрашиваешь, а сам? Мастер называется! – Досталось и пострадавшему: – А ты что без рукавиц работать стал? Требовать надо! Безъязыкий, что ли? – и миролюбиво добавил: – Сюда иди, хоть старые верхонки дам.
Колобок пыхтел, беззвучно шевелил губами, не находясь с ответом. Мезенцев подошёл к токарю, и, пока тот доставал из железного шкафчика рукавицы, прочитал надпись на металлическом флажке, стоявшим на коробке передач станка. Белая надпись, любовно выполненная по трафарету, гласила: «Общественный инспектор по технике безопасности Веденеев В.М.» Общественный инспектор уже протягивал порядком изодранные, насквозь промасленные верхонки, и советовал:
– Ты их наоборот надень, наружная сторона-то целая.
После патрубков перешли на склад, вытаскивали на эстакаду ящики с твердосплавными коронками, муфтами, замками. На складе Попов вспомнил, что Мезенцев направлен в его бригаду, и выдал рукавицы, проворчав: «Потом распишешься». В новой, топорщившейся спецодежде, ещё не обжитой телом, непривычных кирзачах, Мезенцев чувствовал себя неуклюжим, действовал неловко, чем раздражал своего начальника. Погрузились через час, и Мезенцев отправился в контору за рюкзаком, и заодно оповестить Ивушкина о готовности к отъезду.
Колобок, топтавшийся возле заднего борта, опять мучился с сигаретой, подошедшему Ивушкину сообщил:
– Ну, всё, загрузились, Данилыч. Так я домой пошёл?
Тот махнул рукой, и колобок покатился к воротам, на полпути остановился и крикнул Мезенцеву: «Коробку с лампочками на колени поставь. Гляди, расколотишь, с тебя спрошу». Дома Попова, очевидно, поджидала спешная, неоконченная работа, чем и объяснялась его раздражительность. Но он единственный, кто отнёсся к новому работнику холодно и даже с непонятной озлобленностью. Все прочие, начиная с Краснова и заканчивая Матвеевым и встретившимся сегодня токарем, выказывали сочувствие и благорасположение.
Ивушкин уже раскрыл дверь кабины, поставил ногу на ступицу, Мезенцев закинул в кузов рюкзак, когда к машине подошёл давешний здоровячок, на ходу вытиравший ветошкой руки. На лице его с чёрной двухдневной щетиной лежала печать крайней озабоченности, выразительный взгляд был устремлён на невозмутимого технорука.
– Иван Данилыч, вот тебе сегодня прям край ехать? Вчера не мог съездить? Или уж в пересменку ехал бы, всё равно машину гнать. А если вода поднялась, шуга идёт?
Ивушкин в сердцах сплюнул.
– Ну, опять всё сначала. Что будет, что будет? Развернёмся и назад поедем, Михаил Сергеевич. Ты мне уже надоел, вот, ты у нас один о производстве печёшься, остальным всё трын-трава. У меня что, глаз нет?
Михаил Сергеевич ответом не удовлетворился и окликнул